Глава 1.

 

- Что это значит? – Гарри Поттер смотрел на странное послание Альбуса Дамблдора. – Герми может, ты мне объяснишь?

Гермиона оторвала глаза от книги, и взяла у него пергамент. Они только что покончили с завтраком, и, воспользовавшись тем, что никому не надо было на службу, занялись каждый своим делом. Гарри пока к нему не прилетела сова, полировал метлу. Рон ставший за последние три года еще большим фанатом магловской техники, чем его отец, ковырялся в сломанном СD плеере.

- Ничего не понимаю, - сказала она минуту спустя. – Какое отношение к тебе может иметь письмо, оставленное в Гринготс на имя Северуса Снейпа? Думаю, стоит поехать, и все узнать.

Гарри озадачено нахмурился. Со времен последний битвы минуло уже четыре года, и ему недавно исполнилось двадцать один. Карьера аврора складывалась удачно, личная жизнь менее удачно, но он был еще не в том возрасте, чтобы переживать по этому поводу, и конечно у него были друзья…. Друзья, с которыми он продолжал делить все в жизни. После Хогвордса они все поступили в академию авроров. Даже Гермиона, втроем они слишком хорошо научились воевать. Воландеморт,  кошмар их детства, который удалось победить…. В семнадцать лет казалось, что нет ничего благороднее, чем встать на страже покоя мира магов. Оберегать его от  угрозы, которая может возникнуть в любой момент. Но это было в семнадцать. А теперь…. Когда будни авроров состояли из ловли мелких нарушителей незаконно применявших магию, романтический образ бравого стража правопорядка заметно померк. Гермиона говорила, что это к лучшему, хорошо, что ничего не происходит и все с ней, в общем-то, были согласны но…. Иногда Гарри начинало казаться, что в их мире померкли все чувства, и он напоминает пастельную умиляющую картинку семейного пикника. Мир во всем мире, любовь и покой, но…. Этот покой не нес в себе красок. Ему чего-то не хватало. Наверное, их приключений. Хотелось сделать еще один глоток адреналина….

Рон отложил плеер и выхватил пергамент у Гермионы.

- М - да…, вот уж не думал, что мы еще о нем что-то услышим.

 

С этим трудно было не согласиться. Сразу после победы профессор уволился из Хогвордса, собрал свои вещи, и исчез в неизвестном направлении. Надо сказать, такой его поступок мало кого огорчил. А студентов так просто заставил месяц отмечать это знаменательное событие. Тройке гриффиндорцев оставалось сожалеть, что он не сделал этого раньше и завидовать тем, кому удастся вкусить прелести Хогвордса без профессора Снейпа.  И вот теперь такое неожиданное письмо. Гарри не знал что думать.

 

***

Он сидел в кресле, глядя на пергамент.

- Мистер Малфой мы начнем фото-сессию через десять минут.

- Отвалите Этери. - Бросил он суетливой ведьме фотографу, которая подпрыгивала у двери, стараясь докричаться до него поверх печей Креба и Гойла преграждавших проход. – Не видите, я озадачен!

- Не вижу, - буркнула ведьма. – Вас вообще не разглядеть за вашими шкафами. Но съемка…

- Оставьте меня, начнем вовремя.

Драко еще раз взглянул на письмо Дамблдора. «Видимо, старый маразматик, наконец-то спятил окончательно и бесповоротно!» Он позволил себе несколько секунд посмаковать эту мысль. В конце концов директор никогда не вызывал в нем никаких иных чувств, кроме раздражения.  Какое отношение он может иметь к частному посланию на имя Снейпа, да еще хранившемуся 21 год в Гринготс? Хотя…. Нет, съездить в любом случае стоит, хотя бы для того, чтобы высмеять идиотскую идею Дамблдора. Да и что не говори, а это письмо его заинтриговало. К тому же речь шла о Снейпе, человеке, который всегда был  него  примером беспощадного цинизма, и такого отношения к жизни, итогом которого становилась некоторая атрофия чувств. Несмотря на неоднозначность его поступков, и ту роль, которую они сыграли в его судьбе, Драко в этом решил следовать примеру своего учителя. Так было легче жить. Нет, если речь идет о Снейпе, он непременно поедет. 

-Мистер Малфой… - взмолилась ведьма фотограф.

- Иду, Этери.

***

- Что он тут делает?

- Какого черта они здесь?

Четыре голоса грянули одновременно. Дамблдор хмыкнул, посасывая лимонную дольку. Именно на такую реакцию он рассчитывал, если учесть что в комнате находились, когда-то главные возмутители школьного спокойствия, которые испытывали по отношению друг к другу целый спектр негативных эмоций.  

- Ну почему тут находятся мистер Малфой и мистер Поттер, я знаю,… а вот…

- Все что касается Гарри, касается нас! – отрезала Гермиона.

- Точно, - согласился Рон.

- Прямо шведская семья, -  хмыкнул Драко. Он пребывал в отвратительном настроении, от бодрящего зелья раскалывалась голова, он явно переусердствовал с ним в последние дни, но что поделать, если он спал на этой неделе всего шесть часов? Достать этих долбанных авроров, от громких голосов, которых казалось, что в темечко вбивают гвозди. Что могло быть лучше?  – Причем не удивлюсь, если Грейнджер у них единственный мужчина в доме.

- Малфой, - сдержаннее рычание Гарри заставило Драко поморщиться.

- Ублюдок, - несдержанное Рона вызвало новый приступ мигрени.

- Кретин, - пожатие плечами от Грейнджер, ну хоть у кого-то спокойный тон.

Драко вымученно улыбнулся, запуская руку в свои отросшие платиновые волосы, и профессионально мурлыкнул:

- Я знаю вот только на кретина не согласен, по-моему, это сугубо Гриффиндорское качество. Вас шляпа уже отбирает по такому признаку.  

- Как иронично, - хмыкнула все та же Грейнджер. – Фраза из твоей новой книги?

- О, ты их читала? – Драко в очередной раз заставил себя улыбнуться. – Не ожидал. Что Грейнджер, сексуальные фантазии замучили? Или это неудовлетворенность сказалась?

- Ну, после твоих книг, от секса, по-моему, начинает только тошнить. Ты превзошел даже Локхарта. «В постели с вампиром» кому может быть интересна такая чушь? - Малфой хмыкнул, глядя, как Поттер и Уизли покраснели, а директор стал накручивать на палец бороду. Гермиона проследила его взгляд и констатировала. – Дурдом. – Ее вообще нервировало присутствие Малфоя и эта обычная перепалка, вместо разговора о том ради чего они собственно приехали в пустующую летом школу.

- А что, картинки там ничего, - Хмыкнул Рон. – Те, на которых нет Малфоя.

- Ты очень расстроишься Уизли, я там на всех.

- Да? Тогда книжку стоит выбросить.

Гарри молчал во время этой малосодержательной дискуссии, разглядывая недруга детства. За последние годы Малфой сильно изменился, то есть из маленького гаденыша вырос, наконец, в большого полноценного гада. Светлые волосы струились до лопаток, улыбка на довольно красивом лице приобрела ярко выраженный порочный характер. Невольно сравнивая свои джинсы и зеленую майку, с  его штанами из драконьей кожи, роскошной, стального цвета мантией…. Эпатажными манжетами на французский манер на рукавах  рубашки…. Гарри, в общем-то начинал понимать, почему у него до сих пор нет постоянной девушки или парня, а Малфой издает порнографические романы, основанные на собственном опыте.

- Может, мы, наконец, начнем обсуждать причину, по которой я пригласил вас сюда? – спросил Дамблдор, хотя по его лицу было видно, что все происходящие его забавляло. – А для начала неплохо бы чаю. Кто что хочет? Кексы? Пирожные?

- Ничего! – Малфой откинулся на спинку кресла. – Если он сейчас заставит себя что-то проглотить. То его, скорее всего, стошнит. Если на директора гриффиндорцев, или, в крайнем случае, на феникса, будет занятно, а вот если себе на колени… - У меня через час встреча с поклонницами.

- Надеюсь, они тебя разорвут на сувениры, - буркнул Рон.

- Не дождетесь, мои мальчики знают свое дело.

- Креб и Гойл все еще при тебе шкафами служат?

Малфой пожал плечами.

- После того как твои благородные родственнички конфисковали и разделили между собой наши деньги, приходиться крутиться. – Мысли в голове опять вернулись к этим чертовым книгам. Как-то так получилось, что все, что он умел в этой жизни – это немного темной магии, хорошо держаться на публике, и говорить о пошлости с аристократическим гламуром. После школы он некоторое время поскитался по съемным квартирам, пока окончательно не кончились деньги, и Драко не убедился, что на работу его никто не возьмет. Потом они с Пенси встретились на похоронах его матери, после поцелуя дементора. Нарцисса прожила в Святого Мунго всего три месяца, отец предпочел еще до приведения приговора в исполнение повеситься у себя в камере. Драко уважал такое его решение. Он никогда ее не любил, полненькая стерва в отвратительных оборочках, острая на язык, но не слишком умная, она порою язвила не к месту, была нелепа, и имела дурную привычку заедать любое разочарование шоколадным тортом. Они были помолвлены с тринадцати лет, аристократизм Малфоев, и миллионы Паркинсонов, «нуворишей» как язвительно называла их мать, утверждая, что с чистокровностью этого семейства не все чисто в пятом поколении. Но отца этот союз устраивал, за коммерческие и политические связи Роба Паркинсона, можно было заплатить единственным наследником. Нет, он определенно не любил Пенси, не восхищался ею, но был готов мириться со всеми ее недостатками. У мисс Паркинсон было одно бесценное качество, она в него верила и безоговорочно поддерживала во всем. Он знал, что она влюблена в него, и эта щенячья влюбленность нелепости в красоту, раздражала. Но она же давала сил. Хотя бы на злость. В тот день на кладбище им уже нечего было предложить друг другу, громкое имя и несметные богатства канули в лету, но ее любовь выжила, и осталось его доверие. Пенси попросила его переехать к ней, именно попросила, делая вид что, не замечает его положение, в крошечный домик, завещанный ей какой-то троюродной теткой, где она уже приютила, Креба, Гойла и Блеза Забини.   Он обозвал этот дом, прибежищем побитых слизеринских псов, и  в первый же день стал главным в этом общежитии. Но если Драко был прирожденным лидером, то Пенси являлась талантливым организатором. Плюнув на приличия, она нашла себе и парням работу у маглов, настояв, чтобы Драко сидел дома, и творил их будущее, он неплохо рисовал, и иллюстрации к своей первой книге сделал сам. Очень пригодились дневники отца.  Сам он, конечно, нажить такого опыта не мог. Люди любят заглядывать за покров тайны, а книги Драко им это позволяли. Оргии пожирателей смерти, и черные мессы. Древние легенды, и скандальные подробности из жизни некогда именитых колдунов. Все это он выдавал за собственные впечатления, увиденное,  пережитое, или услышанное,  ему поверили. Первую книгу издали на деньги Блеза, который, устроившись курьером в банк, решил, что чистота крови на голодный желудок неудачный догмат, и, окрутив дочку хозяина, на ней женился. Дальше проще его произведения одно за другим становились бестселлерами, несмотря на то, что две из пяти книг запретили в Англии, имя Драко Малфоя не сходило со страниц прессы. У него было все, чтобы привлечь к себе внимание: внешность, харизма, и темное прошлое. И хотя гонка за успехом и деньгами выматывала, он знал, что не остановиться, пока хватит сил, а потом можно прикупить замок помрачнее, и жениться на Пенси. Малфои редко держат данное слово, но это обещание он собирался выполнить. Где он еще найдет такую преданность?

- Да вы долбаные «Пожиратели смерти», - бросил ему Уизли.

- Да, только мы сделали свои креативные татуировки за пару часов до того как ваш Мальчик – Который - Задолбал – Даже – Воландеморта  сделал свое дело. Попользоваться ими толком не успели.

- Да я тебя сейчас…, - Рон явно стремился к драке, но Гермиона его перехватила.

- Успокойся это же Малфой, его медом не корми, дай только кого-нибудь вывести из себя.

- Угу,- согласился Драко. – Особенно если этот кто-то брат Перси Уизли. Как твоему братцу Малфой – мэнор? Сквозняки не мучают? Помню, меня доставали дико. Но это, конечно, с моим хрупким аристократическим телосложением. Вам, после вашего фамильного хлева, думаю, сквозняк не помеха. – Даже говорить это было больно, заноза в сердце все еще давала о себе знать. От мысли, что по многовековым коридорам старинного замка будут бегать толпы смеющихся рыжих Уизли, что толстуха Молли будет хозяйкой в маленьком мамином садике, что ублюдок Перси станет инспектировать отцовские конюшни, становилось тошно. Это отравляло любое напоминание о родовом гнезде.

- Да я тебя!

Гермиона снова встала между Роном и развалившимся в кресле Малфоем. Она всегда многое замечала в людях и сейчас в глазах Драко отражалась такая сумасшедшая горечь, что ей стало его жаль,... почти. Но этого чувства хватило, чтобы попытаться остановить ссору, грозившую перерасти в драку.

- Не позволяй этому придурку тебя доставать.

- Эй, Грейнджер, тебе напомнить, кто с какими оценками школу закончил. Придурков тут двое, и это не мы с тобой, и даже не директор.

- Малфой заткнись, а то опоздаешь на встречу со своими фанаткам. – Гарри взглянул на Дамблдора. – Расскажите нам, в чем дело.

Директор улыбнулся, и стал рыться в куче бумаг на своем столе.

- Как вам всем известно, господа, сразу после войны профессор Снейп изъявил желание уехать из Хогвордса. С тех пор о нем не было вообще никаких известий. Представители министерства не раз пытались связаться с ним, чтобы вручить орден Мерлина. Я сам ему неоднократно писал но все совы возвращались обратно, не найдя адресата, или не возвращались вовсе.

Гермиона пожала плечами.

- Может, он мертв? Насколько я знаю, почтовые совы очень редко не находят адресата.

- Я так не думаю, - покачал головой Дамблдор. Гарри усмехнулся, он готов был поставить все свое состояние, и лучшую метлу впридачу, что директор в курсе того, где прибывает профессор.  – Но такая вероятность существует. Так вот, - продолжил он. – Пару недель назад ко мне обратился господин Цапкрюк, гоблин банка Гринготс, и заявил, что у него есть письмо на имя профессора Снейпа, которое хранилось в банке двадцать один год. Согласно условиям того, кто его оставил, теперь оно должно быть вручено, тот, кто арендовал сейф, для его хранения пожелал остаться неизвестным, и огласить имя этого человека гоблины не могут. Поскольку отыскать профессора представители банка не смогли, они вручили его мне.  Северус уезжая, оставил на всякий случай доверенность, на решения разного рода финансовых вопросов, которые могут возникнуть. А так же позволил мне представлять его в делах связанных с министерством. Поскольку рисковать, переправляя письмо совиной почтой, я не мог, то решил его прочитать.

- Тяга к чужой корреспонденции, директор, является завуалированным вуайеризмом.

- Я учту, мистер Малфой.

- Учтите так недалеко начать подглядывать за мальчиками в квиддичной раздевалке, или за девочками в душе. Кому что больше нравится.

- Малфой, заткнись. Что было в письме, директор? – спросила Гермиона.

Дамблдор, казалось, только что нашел его на своем столе.

- Я вам его прочту. «Северус если ты получил это письмо, значит, смысла забирать его из банка не было, или меня нет в живых. Ты должен знать, что у тебя есть сын, и в году, когда ты получишь это письмо, ему исполнится двадцать один год. Он вырос без твоего участия в его воспитании, что, надеюсь, позволило ему  избежать худших черт твоего характера, и сохранило за тобой только биологическое отцовство. Что делать с полученной информацией, думай сам». Письмо подписано буквой Л., почерк заколдован, так что автора определить невозможно.

- Ну и…? – Рон недоуменно смотрел на директора. А  потом его лицо приобрело устойчивый фисташковый оттенок.  – Вы же не хотите сказать?

Директор кивнул.

- По письму не понять пол адресата, его с одинаковым успехом могли написать и Люциус Малфой, и Лили Поттер.

Драко нахмурился.

- Да мало ли у Снейпа знакомых на «Л».

- Тех, чьим детям в этом году стукнул двадцать один год? Мало.

- Это не могу быть я, – спокойно заметил Гарри. – Во-первых, я похож на отца, а во вторых, как же предсказание?

- Ага,- Драко откинулся на спинку кресла. – А я выходит просто копия профессора.

- Это не принципиально. Если мать желала сохранить отцовство Снейпа в тайне, то еще на ранней стадии беременности ребенку можно было колдовским способом придать определенные черты. Это очень сложная магия. А насчет предсказания, Гарри…. Насколько я помню, там говорилось, что мальчик родится у тех, кто трижды избежал Воландеморта. Думаю, что это применимо к профессору Снейпу, иначе директор тебя бы не пригласил Гарри, - задумчиво сказала Гермиона.

- Мисс Грейнджер права, еще до твоего рождения, уже, будучи нашим шпионом, профессор Снейп чуть не был разоблачен, и не один раз, так что….

- Нет, - Гарри нахмурился. – Вы не заставите меня в это поверить! Моя мама и Снейп! Это невозможно.

Драко, судя по всему, что-то для себя  решил.

- Отлично. Это не Поттер. Давайте сразу договоримся, что письмо написал мой отец, узнав от кого, забеременела моя мать. Я согласен, я сын Снейпа! Все довольны? Можно мне письмо? Завтра это будет в газетах!

- Малфой ты с ума сошел? - поинтересовался Рон.

- Я? Нет. Во-первых, мне Снейп всегда нравился. Во-вторых, куда почетнее быть сыном обладателя ордена Мерлина, чем  преступников, приговоренных к поцелую дементора. В-третьих, насколько я знаю финансовое положение профессора, мне в итоге может обломиться неплохое наследство. И, в-четвертых, скандал такого рода повысит продажи моих книг. Нет, мне определенно нравится эта идея! Все Поттер, не смей претендовать на моего папочку.

- Очень надо. – буркнул Гарри.

- А как же фамильный кодекс Малфоев? - хмыкнул Рон. – Быстро ты отрекся от своих принципов.

Драко пожал плечами.

- А я больше не Малфой. Я теперь Снейп. Надо будет только сменить второе имя. Драко – Северус Снейп. Даже звучит неплохо.

- Я сожалею, но я не могу отдать вам письмо, пока точно не установлено что речь в нем идет о вас, - сказал Дамблдор.

- Да ладно вам. Поттер взял самоотвод. К тому же, что мы знаем о его матери? Почти святая женщина, впору канонизировать, а моя отцу с половиной министерства, и даже, кажется, с лордом, изменяла, впрочем, как и он ей. Хотите подробностей, читайте в следующей книге. Так что у меня больше шансов. – заметил Драко.

- С Воландемортом? – Рон сделал вид, что его тошнит.

- Я согласна, что это, скорее всего Малфой, но можно  же провести анализ ДНК или проверить магическим путем. – сказала Гермиона.

- Угу, ДНК, - Драко усмехнулся. – Чьи могилы осквернять будем? Моих отроем, или Поттеров?

 - Я этого не позволю. – отрезал Гарри.

- Есть способ проще, надо отыскать Снейпа. Он наверняка знает, с кем он спал. – Глубокомысленно изрек Рон.

- Конец света. Первая здравая мысль у Уизли. Я согласен, что папочку надо найти, и осчастливить новостью. Но где его искать?

Дамблдор усмехнулся.

- Ну, тут я могу немного помочь. Лимонную дольку?

 

***

- Гарри, по-моему, ты поступаешь неразумно. – Гермиона возилась на кухне квартиры, которую они снимали на троих.

Еще учась в академии, Рон и Гермиона стремились улететь из-под крылышка родителей, а Гарри как раз нашел чудесную квартиру, которая была слишком велика для него одного. Идею переехать к нему друзья восприняли на ура.  Гермиона способная воспроизвести, что угодно, если под рукой была поваренная книга, оказалась отличной хозяйкой, а парни с горем пополам справлялись с уборкой.

- А по моему, Гарри как раз чертовски логичен.  – Рон схватил с противня еще горячую булочку, и засунул ее в рот. - Вкусно – вкусно, горячо - горячо.

- Ты фанат японских мультиков, - буркнула Гермиона, и снова обернулась к Гарри. – И все-таки я тебя не понимаю. Уж прости мое упрямство но, по-моему, у вас с Малфоем совершенно одинаковые шансы.

- Кфакт тфы мофеф так гофорить Гефмиона,- с полным ртом возмущался Рон.

- Могу. Жизнь – сложная штука, Гарри, и могло случиться всякое. Я не утверждаю что Снейп твой отец, но если вдруг это так? Подумай, у тебя появится близкий человек.

- Гермиона, ты сама себе веришь? Бредишь? – Гарри серьезно посмотрел на подругу. – Температуру сегодня мерила? Даже если существует крохотная вероятность, что моя мать могла найти в нем что-то интересное, то как ты себе представляешь счастливое воссоединение семьи? Я и Снейп – ну найду я его и скажу «Здравствуй, папа!». Думаешь, он обрадуется? Да его инфаркт хватит.

- Гарри, ну подумай, ведь…

- Сама мысль, что Снейп может быть моим отцом отвратительна! Малфой хочет этого родства, ему и карты в руки.

 Рон наконец-то прожевал свою булочку.

- Но вообще-то это странно, то, что сказал Дамблдор. Где Снейп? Он же вроде не в Англии? Тогда почему чтобы встретиться с ним, нужно быть в Стоунхендже через три дня? 

- Меня это тоже немного удивило. – призналась Гермиона. – Что мы знаем об этом месте? Стоунхендж - комплекс мегалитических построек в Великобритании, состоящий их трех сооружений: круглого земляного вала и рва; двух концентрических кругов камней, вертикально поставленных внутри древнего вала;  вертикально врытых в землю тесаных камней и лежащих на них каменных плит, образующих замкнутый круг диаметром 30 м. Внутри круга находятся пять трилитов, окружающих горизонтально лежащий "Алтарный камень".

- Герми, хватит цитировать справочник, мы знаем, как это выглядит.

- Да, но магические свойства этого места очень плохо изучены. Маглы считают, что это важнейший эзотерический центр Англии - Стоунхендж, древнейшая обсерватория (возможно, друидов), которая одновременно была и первой интеллектуальной лабораторией наблюдения связи высшего и низшего миров. Двадцать первого июня каждого года, это место собирает эзотерически настроенных людей, когда луч солнечного света единственный день в году как бы "вписывается" в каменистую структуру обсерватории, прочерчивает ее. 

- Но….

- Дамблдор сказал через три дня. Это будет двадцать первое июля. Я не вижу в этом логики. Место откровенно магическое, еще в рукописях самого Гриффиндора упоминалось, что там частенько пропадали люди, и маглы, и волшебники. И Дамблдор посылает нас туда в неправильный день. Ну, мне кажется, что в неправильный….- нахмурилась Гермиона.

- А ты хотела бы побродить в толпе маглов 21 июня?

- Точно, Рон, - Гермиона чмокнула его в макушку. - Маглы! Как можно отвести им глаза от определенного места?

- Наложить соответствующие чары.

- А давай предположим, что тогда, когда строился Стоунхендж, таких заклинаний не было. Место само по себе диковинное. Ты не думаешь, что это логично привлечь к нему внимание в определенный день, чтобы в остальные оно не было уже таким привлекательным?

- Да брось Гермиона, там всегда толпы туристов. – Гарри смотрел в горящие глаза Гермионы, и сам чувствовал азарт тайны, которую необходимо раскрыть. Это было давно забытое, раздражающе приятное чувство грядущей авантюры.

- Да, но это сейчас, а кто знает, что было давным-давно? Мне надо просмотреть кое-какие книги.

- Эй, а как же обед, - возмутился Рон.

- Начинайте без меня.

Глядя вслед покинувшей кухню Гермионе,  Рон заметил:

- Вот поэтому я на ней не женился.

- Ты что-то путаешь, поэтому она за тебя не пошла. Разный уровень интеллекта и жизненные ценности.

- С такими жизненными ценностями ей только за Снейпа замуж. А что, представляешь? Гермиона Грейнджер – приемная мать Малфоя! Хотя бр-р жутковатая картинка получится.

Гарри задумался.

- Значит, ты согласен со мной, что я не могу быть его сыном?

- Ну-у-у, - Рон потянулся за очередной булочкой. – Это письмо…, оно какое–то сухое, вряд ли твоя мама написала бы такое, а с другой стороны, Малфой, которому наставили рога,  и такое спокойное послание, нет, не думаю, может это какой то другой «Л» о котором Дамблдор ничего не знает?

- Не думаю, раз директор нас позвал, то он, должно быть уверен.

Рон сосредоточенно потер переносицу.

- И все же во всем этом, есть какая – то тайна не только связанная с отцовством. Что, интересно, затеял Снейп, и где, черт побери, его носит?

 Все сказанное настолько соответствовало мыслям Гарри, что он не мог не кивнуть.

- Да и, похоже, Малфой ее узнает.

- Угу, а мы будем ломать себе голову.

- Думаешь, стоит поехать?

Рон пожал плечами.

- Тебе решать.

 

***

Вечер. Одинокий, тихий вечер, немного душный.  Яркие огни рекламы и вкус чужой тайны на губах. Он решил прогуляться один по улицам Лондона, что бы все обдумать. Чувство спокойствия и умиротворенности было нарушено в тот момент, когда он переступил порог кабинета Дамблдора. Было еще не поздно, и по улицам  ходили люди. Улица всегда напоминала Гарри муравейник. Каждый человек идет по своим делам. Кто-то возвращается с работы в свои теплые квартиры, к любимому человеку, а кто-то идет домой, в пустое жилище, и будет коротать свой вечер за просмотром телепрограмм….

На него сейчас как никогда давило ощущение скуки, грусти и одиночества. Несмотря на устроенную жизнь и наличие друзей – очень привычные чувства.  Где-то, в этом мире, находится человек, который внес в его жизнь смуту, он, конечно, не верил, что Снейп его отец, но…

Мимо дома, туда-сюда, сновали забавные Лондонские автобусы, останавливаясь на остановках, высаживая и забирая пассажиров. Люди,  забираются в охлажденный кондиционерами прохладный и уютный салон автобуса, где, как им кажется, они будут себя чувствовать комфортно. Гарри часто думал, что жизнь человека похожа на автобус, который начинает свой маршрут в определенной точке, и заканчивает его в другом месте. У каждого человека свой маршрут - своя судьба. По пути следования, он останавливается на остановках и забирает новых пассажиров, а старые выходят, и человек их забывает, хотя некоторых из них он будет помнить всю свою жизнь, особенно тех, кого он любил и ненавидел.

Гарри помнил профессора Снейпа, и этот образ был собирательным. Он складывался с сотни противоречивых вещей.  Спасенной жизни, и отравленных школьных лет, разрушенных иллюзий о собственных родителях, и странной опеки. Человек, как и автобус не всегда в состоянии самостоятельно выбирать себе пассажиров. Наверное, жизнь Гарри без профессора Снейпа была бы намного проще, но это была бы уже не его жизнь. И если предположить, что…

…Нет, такого Гарри не мог даже подумать. Он ни на секунду не допускал мысль, что профессор может быть его отцом, даже немного злился на Гермиону за то, что она не отрицала такой вариант развития событий.

Каждому человеку нужен друг - поддержка в жизни. Что было бы с миром, если бы не было друзей? На этот вопрос, пожалуй, можно ответить так: Мир был бы жестоким. Хотя, скорее всего, он бы давно уже умер. Рон и Гермиона. Его единственная семья, люди, которым он доверил бы свою жизнь, и за которых отдал бы последнюю каплю крови. Достаточно ли для счастья преданных друзей? Иногда Гарри казалось, что да, а порою… Любовь к друзьям и любовь к тому самому единственному человеку. С первой жить приятнее, но, только познав вторую, можно найти рай даже на земле. Гарри не был романтиком. Вернее был, но никому бы в этом не признался даже под круцио. Все  его представления о любви были немного наивными и основывались на том, что когда-то в его жизни появлялся один парень. Ничем не приметный - обычный лондонский парень. Ничего в нем не было такого, чтобы можно было о нем вспоминать. Но со временем, Гарри стал понимать, что он не просто хороший и добродушный человек, он очень хороший человек - он лучший. Они сдружились. Гарри было хорошо - тепло и уютно в "салоне его судьбы" он, как тогда казалось, полюбил этот маршрут, и готов был следовать им вечно. Но потом выяснилось, что он сам был хорош недостаточно. Что магловскому парню до славы победителя Воландеморта? Он знал просто Гарри. Немного стеснительного, иногда замкнутого Гарри, которому не слишком хорошо удавалось выражать свои чувства. И поэтому однажды прозвучало: «Нет, все было отлично, но давай останемся друзьями».  Они остались, даже перезванивались, и ходили на день рождения друг друга, и Гарри всегда почти равнодушно взирал на его новых приятелей, но главным тут было слово «почти»… И даже не из чувства собственничества, что-то подсказывало, что так надо…. Так положено вести себя, пережив что-то особенное.

Вот и теперь интуиция говорила, что стоит отправиться в Стоунхендж.  Но он не был уверен, что прислушается к этому ощущению…. Он верил, что Снейп не может быть его отцом, но это проклятое «почти»…. Все же Гермионе удалось отравить его одной каплей сомнения, и этой капли должно хватить на то, чтобы желать все прояснить раз и навсегда. Он поедет…

***

Она знала, что отправится в Стоунхендж, даже если Гарри с Роном откажутся. Маленькая грязная тайна Гермионы Грейнджер. Она не делилась ею ни с кем. Не могла, не хотела…. Наверное, потому что сама не знала, как к этому относиться, перечитала кучу  литературы по психологии, но так и не нашла объяснений. Даже умные люди способны на необдуманные, импульсивные поступки.

Отложив в сторону книгу, она сняла туфли, и, вытянувшись на диване, улыбнулась. В этих воспоминаниях не было, собственно, ничего неприятного, скорее, с точки зрения минувших лет, они казались даже забавными и немного глупыми.  

Когда Гермионе исполнилось семнадцать, она сказала себе: "Всё. Хватит. Надоело!" Надоело слушать шуточки Джинни про последнюю девственницу седьмого курса. Надоело, когда Лаванда и Парвати говорят при ней о сексе украдкой, словно это кружок для посвященных, в котором Гермионе нет места. Достали намеки Рона, что она говорит ему «нет» только потому, что боится «настоящих» отношений. Надоел сочувствующий взгляд Гарри, который понимал, как все ее достали. Надоело читать надписи на стенах школьных туалетов, надоело с замиранием сердца и неимоверным раздражением покупать книги с рассказами про «ЭТО», чтобы понять, что она теряет. Надоело стыдливо оглядывать с ног до головы симпатичных парней, представляя, как было бы хорошо провести с ними время не только за уроками.

"Так и с ума сойти можно", - рассуждала Гермиона и тщательно разрабатывала варианты, с помощью которых можно было не только мечтать заткнуть, наконец, всем рты, но и попробовать того, чем были забиты головы всех выпускников, которые по окончании войны думали только о сексе. В отличие от большинства своих сверстниц Гермиона не считала нужным называть любовью каждое мимолетное увлечение и подходила к отношениям с практической точки зрения. Главное найти хорошего человека, а все остальное приложится потом. И для первого опыта не обязательно нужно «воспылать страстью» главное, грамотно сделать выбор.

Вариантов было много, но все они Гермионе не подходили, потому что первым пунктом во всех вариантах стояло одно и то же: "Сначала найду себе ответственного парня". Но как найти - Гермиона не знала. Прибегать к женским уловкам она так и не научилась. Друг по переписке Виктор, отпадал. Он, конечно, нравился Гермионе, но в последнее время стало ясно, что их отношения будут носить только дружеский характер. Слишком мало общего.  Школьные парни  к ней не подходили…. Рон? Нет, только не это! При всем уважении, она видела в нем несмышленого мальчишку, друга, но не любовника.  После долгих размышлений она остановила свой выбор на  Эрике Трейси, из Равенкло. Он, конечно, был на год младше, но если верить шепотку девочек, обладал довольно богатым опытом, к тому же был умен, красив и не имел постоянной подружки.  Решившись, она остановила его возле теплиц и предложила прогуляться. Они дошли до довольно уединенной скамейки, где Гермиона привела в действие один из своих «гениальных планов». Она пригласила Эрика на свидание, и сухо, по-деловому намекнула на планы дальнейшего развития отношений. Мнение о том, что каждый парень только и мечтает забраться под юбку к девушке, оказалось ошибочным.  Не то что бы он был груб, но отказ прозвучал более чем очевидно. Она его просто не интересовала в этом плане.  Не достаточно эмоциональна. Так он выразился.  Наверное, на этом тот день мог бы и закончиться, если бы не раздавшийся громкий смех. Эрик ретировался, а Пенси Паркинсон, выбравшись из-за укрытия кустов, не упустила возможности съязвить.

- Что Грейнджер? И дала бы, да не берет никто? М-да это тебе не книжки в библиотеке читать. – Пенси даже не посчитала нужным скрыть, что, как обычно, подслушивала. 

Учитывая ее эмоциональное состояние Гермиона непременно наложила бы на слизеринскую стерву пару малоприятных проклятий, но в этот момент важным было другое, не разрыдаться от злости, разочарования и досады на мир, на собственную глупость и наивность.  Спасло Пэнси только то, что в этот момент к ним подошла фигура в черном, которая возникла, казалось, из ниоткуда. Гермиона отвернулась. Вот только Снейпа ей сейчас не хватало!

- Мисс Паркинсон разве у вас сейчас не стоит в расписании трансфигурация?

- Стоит, сэр.

- Ну, так идите. – Снейп перевел взгляд на Гермиону. – Десять баллов с гриффиндора, мисс Грейнджер, за то, что задерживаете старосту моего дома.

Пенси поспешила убраться, куда подальше, а Гермиону прорвало. Она плакала от обиды, и никак не могла остановиться. Без всхлипов, и надрывного воя просто катились по щекам злые жгучие слезы.  Снейп раздраженно на нее посмотрел, а затем протянул платок.  

- Прекратите истерику. Если вам плохо, идите к мадам Памфри.

- Мне не плохо, - Гермиона взяла платок, это было логичнее, чем размазывать влагу по лицу рукавом мантии. - Мне отвратительно.

- Тем более идите.

- А чем она мне поможет? Даст зелье, которое заставит окружающих видеть во мне не только всезнайку и ходячую энциклопедию? – Зачем она это говорила? Накопилось, наверное, и сейчас ей нужен был слушатель, на которого можно излить часть собственной досады. Пусть даже это Мастер Зелий, и неважно, сколько баллов она потеряет.

- А кого они должны видеть? – Снейп спросил серьезно и без обычного сарказма, наверное, поэтому она ответила.

- Живую девушку! С чувствами, стремленьями, желаниями.

- И в чем они заключаются? Что вы чувствуете? К чему стремитесь? Кого или чего желаете?  - Он сел на скамейку. – А впрочем, я сам знаю ответ. К чему еще могут стремиться глупые подростки? К быстрому сексу с представителем противоположного пола. Такие желания не заслуживают внимания.   Так что можете не озвучивать.

- Вы правы сэр, просто они многое упрощают, когда исполняются, не так ли? Вот теперь ко всем насмешкам прибавится еще одна славная новость - Гермиону Грейнджер отшили.  Уж ваша Паркинсон постарается.

- Непременно высмеял бы вас на следующем занятии, но вы, к сожалению уже сдали все экзамены, так что придется смаковать подробности в учительской, да и это удовольствие продлится, недолго, я завтра уезжаю.

- Как хотите, сэр, если то, что никто не находит меня привлекательной – повод для насмешки, смейтесь.- Она бросила это, одновременно пытаясь обмозговать услышанное. Впрочем ничего невероятного Снейп не сказал. То, что он не любил преподавать, было очевидно. Война закончена, Воландеморт мертв, так что оставаться в Хогвордсе профессору не зачем. Можно было, конечно, поинтересоваться, куда он собирается, и что будет делать, но ее это совершенно не интересовало, а лицемерие не было присуще Гермионе Грейнджер.

- Повод, - согласился Снейп. – Но вы ошибаетесь я, например, нахожу вас интересной.

- Да? – Гермиона Грейнджер поймала свою челюсть в районе пола.

- Я бы этого не сказал, если бы так не думал.

Гермиона внимательно всмотрелась в профиль Снейпа. Он был некрасив, и по ее мнению, всегда слишком бледен. Его черные, холодные глаза не выражали никаких чувств, и смотрели отрешенно куда-то вдаль. Чуть розовые губы, словно всего одна капля крови упала в целый стакан молока, были плотно сжаты, черные волосы, несмотря на сильный ветер, оставались неподвижными, словно давая понять, что они во всём подражают своему обладателю.

Гермиона  робко косилась  на соседа по скамейке, и вдруг поняла что восхищается, не может не восхищаться его какой-то необъяснимой внутренней уверенностью. А еще чувствует исходящую от этого человека опасность. Не для нее лично, просто в каждом жесте, движении и даже в абсолютной неподвижности чувствовалось напряжение всегда взведенного курка, и она не хотела бы знать, что будет,  когда грянет выстрел. Или хотела?  То был странный день, наполненный еще более странными эмоциями. Неожиданно Снейп без доли ложного смущения под ее пристальным взглядом положил руку на колено Гермионе, сухо произнеся:

- Пошли!

Гермиона почувствовала, как медленно начинают отказывать все части ее тела и холодный озноб пробегает по спине. Она смотрел на узкую, гладкую кисть Снейпа, на красивое кольцо из белого золота с маленьким изумрудом, украшавшее мизинец, и боялась вымолвить слово. Снейп усмехнулся, встал и пошел в сторону замка. Он шел медленно, степенно, с каким-то явным презрением ко всему и всем. И во всем этом был вызов… Брошенная перчатка, которая полетела по прихоти судьбы в ее сторону.

Гермиона  испуганными глазами смотрела вслед уходящему профессору, и вдруг сорвавшись с места, бросилась его догонять. Поравнявшись с ним, она молча пошла рядом, пытаясь подстроиться под его шаг. Позже она не могла себе объяснить, почему он предложил, и почему она не отказалась. Это  так и осталось за гранью понимания, наверное, сработала магия этого сумасшедшего  мгновенья, и она не хотела принимать решений, ей предложили реку, в которую можно было войти, и вот она уже плыла по течению.

Через пятнадцать минут Гермиона  лежала в мягкой кровати. Снейп всё так же холодно и молчаливо ласкал и целовал ее везде, доводя  до того самого экстаза, о котором все вокруг так много говорили,  и то и дело подливал в бокал, стоящий на прикроватной тумбочке, дорогого вина. Было хорошо, ни ложной скромности, не лишних нервов, ни пустых слов, идеально.

Гермиона мало, что запомнила в тот день. Видимо, вино сделало свое дело, да и не нужны ей были эти воспоминания. Помнила только, что Снейп придумывал такие вещи, от которых было либо неимоверно хорошо, либо неимоверно больно, впрочем, в первый раз она и не надеялась на  отсутствие неприятных ощущений, но они как-то растворялись в море чувственного удовольствия, много нежности, мало дискомфорта. Ей казалось, что ее тело просто инструмент, на котором сыграли мастерски, и, целуя пальцы музыканта, она старалась не думать о том, кому они принадлежат. Зачем? Потом она, кажется, заснула. 

Через пару часов Гермиона открыла глаза и увидела, что Снейп, обнаженный, не прикрытый одеялом, спит. Его дыхание было настолько ровным, что ни один мускул на лице не вздрагивал. Она оглядела спальню, теперь, когда зыбкая дымка, окутывающая ее сознание, немного рассеялась, она заметила многочисленные коробки на полу, и стало немного грустно.  Было  жаль, что он уезжает. Даже если речь шла о случайном сексе…. Хотя нет, вряд ли что-то могло выйти случайно со Снейпом. Просто секс. Даже при полном отсутствии опыта она понимала, что так хорошо бывает отнюдь не  всегда. И если честно, то она не отказалась бы от повторения этого опыта….

Гермиона осторожно положила на упругий живот Снейпа горячую ладонь. Человек острых углов. Кожа, кости, узлы мышц, никакой эстетики. Но это тело было способно извлечь из ее горла целую симфонию стонов, породить на свет бурю эмоций. Занятно. Он открыл глаза, и вопросительно посмотрел на нее.

- Вам понравилось? - произнесла Гермиона, обняла профессора за шею и теснее прильнула к его телу. Робости не было, только благодарность за доставленное удовольствие. Все по-честному.

Снейп молчал.

- Спасибо. Мне было с вами очень хорошо. - Гермиона поцеловала своего учителя в плечо. Последний урок понравился ей больше, чем все зелья за семь лет.

Неожиданно Снейп освободился от худощавой руки, потом снял со своего мизинца кольцо с изумрудом, надел его на палец Гермионы,  и добавил:

- Давайте не будем ничего обсуждать. Вставайте, одевайтесь, и уходите ...

Гермиона, кивнула – прогнозируемый результат.

- Значит, продолжения не будет? Ну, как знаете.  Мне ничего не надо, – она попыталась снять кольцо, но оно не снималось.

- Нет, оставьте это на память.

- Спасибо, – подарок был неожиданным, но почему она должна отказываться?

- Не за что, вы сделаете мне одолжение, забрав эту вещь. Она не вызывает у меня приятных воспоминаний. А теперь уходите.

Гермиона кивнула, оделась, и закрыла за собой дверь. А что им было еще выяснять? А он уехал, и увез с собой ее маленький грязный секрет.

Теперь она только высокомерно хмыкала, слушая шепот подруг по поводу их многочисленных романов. И безразлично пожимала плечами, когда ей передавали слухи, распространяемые Паркинсон. Все вышло неплохо, но потом она стала замечать, что тот безумный день странно сказался на ее жизни. После школы у нее было несколько романов, но не со сверстниками, ее привлекали теперь мужчины постарше, более спокойные и рассудительные. Все они подходили ей по характеру, но чего-то не хватало. В них не было тайны, непредсказуемости, какого то сатанинского азарта. В их обществе не происходило легкого помутнения рассудка, все было приятно и лаконично. За минувшие годы она не раз вспоминала о Снейпе. Без определенных намерений, просто как о маленьком приятном эпизоде, ее тайне ото всех. Письмо Дамблдора вызвало интерес, а рассказ о письме, и упоминание Стоунхенджа какое-то странное лихорадочное возбуждение. Сколько тайн может быть у одного человека?  Наверно прав был Гарри, называя их всех подсаженными на адреналин солдатами, которые не знают, что делать, если война кончилась.  Но дело было не только в новой интриге. Просто она не отказалась бы еще раз встретиться с человеком, случайный секс с которым забыть было сложнее, чем все серьезные отношения, что следовали за ним.

Гермиона откинулась на диванные подушки, заложив за голову согнутую в локте руку. Что ж, отправляясь за очередным приключением лучше поподробнее выяснить, что может  вас там ожидать.

***

- Ровно в одиннадцать ночи вас будет ждать мой человек, вы уверены, что все запомнили?

Юноша взглянул на мать, ища одобрения, та кивнула.

- Спасибо за доверие, сэр Северус, я сделаю все так, как вы сказали.

Мужчина смахнул с лица пряди длинных волос, и недовольно взглянул на сидящую за столом на деревянной скамье женщину.  

- И все-таки леди Ива, это опасно.

- Я понимаю, - она устало обняла себя за плечи. В темной трапезной было холодно. – Но у нас нет выбора. Вы нужны нам сейчас, лорд Северус, в замке слишком много раненых воинов, а Рего никогда не оставит нас в покое. Без вас мы не сможем отбить очередной атаки. Я не вправе вам приказывать, вы не мой вассал, но я прошу…

- И вы готовы рискнуть собственным сыном?  Это глупо! Не лучше ли послать Криспина, он кажется не слишком глупым? – Мужчина продолжал хмуриться, а юноша старался скрыть свое недовольство. Ему явно хотелось поехать, да и недовольство мужчины раздражало.

- Годрик лучше других знает местность, он сможет пробраться через земли Рего незамеченным, - заметила женщина.  

Мужчина подошел, и опустился рядом с ней на скамью.

- Ладно, - он посмотрел на юношу. – Что ж,  остается надеяться, что он знает что делает.

- Справиться. – Последовал уверенный ответ.

- Справлюсь, - подтвердил юноша. - Могу я идти, матушка? 

Леди Ива кивнула.

- Да, идите.

Тот, кого звали Годриком, пошел к дверям, бросив на ходу.

- Ты идешь, Салазар?

От неосвещенной скудным светом очага стены отделилась невнятная тень,  и сделала шаг к столу. Стройный юноша был невероятно хорошо собой, зеленые кошачьи глаза и грива непокорных блестящих волос цвета воронового крыла, орлиный профиль, он был рожден привлекать к себе взгляды, в отличие от своего коренастого кареглазого брата.

- Я тоже мог бы сделать это, - сухо заметил он.

- Я знаю, сын, - леди Ива смотрела на него, не отрываясь, -  но кто-то должен остаться.

- Почему я?

- Моего слова не достаточно?

Юноша поклонился.

- Слушаюсь, моя госпожа…

- Я больше, я твоя мать…

Юноша только кивнул, и вышел вслед за братом. Женщина  опустила голову на плечо хмурому мужчине, взгляд того был прикован к юноше, пока тот не покинул зал.  

- С ним не легко, - спокойно заметила женщина. – Трудно было растить его без отца.

Мужчина предпочел сжать пальцами виски, проигнорировав мягкий укор в ее голосе.

- Леди Ива…

- Просто Ива, мы же одни.

Он кивнул.

- Хорошо, Ива.  Ты несправедлива к нему. Он может решить, что ты ему не доверяешь. Я не вправе давать тебе советы, но будь внимательнее к Салазару.

Женщина пожала плечами.

- Все не так, ты же знаешь, я вышла замуж за отца Годрика когда мне было 12 лет, через три года понесла а месяц спустя его убили. Я и Гаред Гриффиндор так и остались друг другу чужими людьми. - Она потянулась к кубку, и сделала глоток воды. – Я люблю своих сыновей, но в отличие от моего первенца, Салазар был рожден в любви. Поэтому он мне бесконечно дорог. И, конечно же, ты вправе говорить мне все, что думаешь о нем, этого права я у тебя никогда не отнимала. 

- Да, но он был рожден так же бастардом, - мужчина внимательно посмотрел, на женщину, отметив ее неувядающую красоту. Непокорные светлые волосы, укротить которые могли лишь тугие косы, зеленые глаза, окруженные длинными ресницами тонкие черты. Нет, годы были над ней не властны. Только закаленный в боях дух отличал ее от кроткой и нежной Ивы, что он знал, когда-то. – Ему и так не просто из-за его двусмысленного положения он может принять твою заботу за недоверие.

- Ты ошибаешься. Салазару есть, чем гордиться. Отец   Годрика был, простым маглом, его же – чистокровный колдун. Для него важно это, а не вопрос законности его рождения.

Мужчина ухмыльнулся.

- А чем еще ему остается гордиться? Ты не представляешь, куда его может это завести…. И заведет. В этом я, к сожалению, уверен.

 - Если бы ты позволил сказать ему…….

Мужчина отрицательно покачал головой.

 - Нет, Ива, это безумие. Ты не представляешь, что было со мной, когда я узнал, как ты назвала ребенка. История как-то умалчивала о том, что Гриффиндор и Слизерин братья.

- Ты шокирован, потому что знаешь их будущее. Для меня же важнее настоящее. Мое настоящее и их. Уверена Салазар был бы рад узнать историю своего рождения.

- Нет, я шокирован тем, что являюсь отцом одного из основателей Хогвордса. Знала бы ты, какое пойдет у него потомство, разделяла бы мою иронию. Я положил начало кошмару всей моей жизни. Не думаю, что ты вправе говорить ему. Слишком много вопросов тогда возникнет.

- Я старалась, что бы его имя было созвучно отцовскому, - улыбнулась леди Ива. – Судьба неизменна, Северус, мне суждено было отправиться в будущее и встретить тебя, суждено так назвать сына, а ты должен был к нам вернуться.

- Ты знаешь, зачем я здесь.

- Знаю у нас все в прошлом, или точнее в будущем, - женщина усмехнулась. – Черт я запуталась. Как бы то ни было, все  прошло, но можно задать тебе вопрос?

-Да.

- Ты любил меня тогда?

- На этот вопрос у меня нет ответа. Ты была мне дорога, но мы оба с самого начала знали, что это не надолго.

Женщина пожала плечами.

- Значит, ты не позволил себе слишком привязаться ко мне. Любил ли ты хоть кого-то?

- Да. Однажды, наверное, любил.

- И как это было?

- Весьма сумбурное чувство и любые подростковые эмоции.   Я был молод,  ненавидел себя. Ненавидел свои руки, ноги, глаза, волосы. Я любил ее. Любил ее руки, ноги, глаза, волосы. Это все что я помню. Болел. Ангина. Температура. Меня оставили в больничном крыле. Я сидел на подоконнике, и смотрел в окно. Нет, я видел ее и раньше, но, а тот день она была как-то особенно красива. Вот и все.

- В первой любви есть чистота которой не найдешь ни во второй не в третьей.

- Я бы назвал это наивностью.

- Как знаешь. Что ж, остается надеяться, что тебе еще повезет. Хотя я не знаю, как можно встретить настоящее чувство, если стараешься избегать их любым доступным способом.

- Не уподобляйся Дункану Ива. Он каждый день рассказывает мне, какое это счастье быть женатым. 

- А что ему еще остается делать, если у него три дочери на выданье,  – женщина позволила ему уйти от темы. Все их разговоры о нем самом заканчивались ничем, и она уже успела с этим смириться.

- Вряд ли меня заинтересуют юные леди от 15 до 17.

- Да уж. Можем подыскать тебе какую-нибудь вдовушку.

Мужчина поднялся.

- Спокойной ночи, Ива…

- Или леди Гласлоу, она как раз старая дева, вполне подойдет такому заядлому холостяку….

- Все, я сказал. Спать пора.

***

- Пенни, давай завтра, я так устал.

Конечно, она не обрадовалась, но не подала вида, но он знал, что так и есть, пожав плечами, она поплотнее запахнула черный пеньюар, и опустилась на огромную кровать. Драко тут же устроился головой у нее на коленях, и она погрузила кончики пальцев, в его волосы, массируя виски. Прохладные губы коснулись его лба, и он почти замурлыкал от удовольствия.

- Ты святая женщина, Пенси.

- Драко Малфой не оскорбляй меня, – она взяла с тумбочки флакон с ароматным зельем, запах которого всегда благотворно влиял на мигрень Драко, и продолжила массаж, уделяя теперь внимание не только вискам, но также шее и ключицам. 

- Ох, - он расслабленно потянулся. – Хорошо, ты потрясающе порочна моя слизеринская богиня милосердия.

- Можно то же самое, устранив слово «милосердия».

- Для тебя что угодно.

Несколько минут они молчали, но стоило Драко расслабиться, как Пенси со свойственным ей коварством ввернула вопрос, которого он, в общем-то, от нее ожидал.

- Как поживает Поттер?

- Судя по его внешнему виду, неплохо.

- Почему ты так уверен, что он поедет в Стоунхендж?

- А ты не уверена в этом?

- Уверена, но я другое дело, я знаю, что гриффиндорцы слишком любопытны, чтобы проигнорировать загадку, предложенную Дамблдором, а мы слишком амбициозны, чтобы упустить  такой шанс для тебя упрочить свое положение. Чувствую, та еще будет поездка.

- Вам не обязательно…

Пенси усмехнулась.

- Их трое ты один, ситуация в центре которой ты окажешься не просчитывается наперед, разумеется и я, и мальчики едем с тобой. Четыре на три в нашу пользу, по-моему, это уже не плохо. 

- Три на три у Винса с Грегом один мозг на двоих и тот размером как у Уизли.

- За то кулаки внушительные.

- Это да.

Прохладные пальцы скользнули по скулам, едва коснувшись его губ.

- Но ты знаешь, что я хотела спросить не об этом.

- А о чем же?

- О Поттере конечно. Как, ничего не екнуло?

- Пенсии, это было глупое увлечение еще в школе. Ты мне всю жизнь будешь напоминать о том, что я, когда-то неделю думал, что влюблен в Гарри Поттера?

- А ты сомневаешься? – Усмехнулась Пенси.- Ты тогда очень громко об этом думал, – она попыталась сымитировать его голос. – О, Гарри, да, сильнее! 

Драко нахмурился.

- Если бы не твоя привычка подглядывать в ванной старост, я был бы избавлен от этого разговора.

Пенси рассмеялась.

- Я подглядывала только за тобой, тягу к вуайтерезму во мне пробуждают только красивые мужчины. Но знаешь, я рада, что промышляла шпионажем, сильно утешало то, что эти стоны ты издавал наедине со своей правой рукой, наверное, обнаружь я там Поттера, впала бы в затяжную истерику.

- Ты пошлая женщина, Пенни.

- И тебе это нравиться, мой Драко, помниться мы после твоего разоблачения, провели чудесную недельку, несмотря на то что, ты заставлял меня напяливать парик и надевать эти уродские очки, или пить всеэссенцию, что еще хуже, ненавижу эту гадость. Хочешь, можем и сейчас повторить?

Драко рассмеялся.

- Поэтому я и собираюсь жениться на тебе Пенси, в мире нет другой девушки, которую невозможно шокировать ничем.

- Пришлось заняться самовоспитанием, я ведь собиралась стать миссис Малфой. Ну, так как?

- Не сегодня, я, правда, устал, и очки не понадобятся, Поттер давно и надежно похоронен в прошлом.

Пенси кивнула.

- Это хорошо, потому что ни к кому больше я тебя никогда не ревновала.

Драко в очередной раз поразился ее женскому чутью. Никогда он не испытывал даже сотой доли тех чувств, что в период той отвратительно глупой и ничем неоправданной влюбленности. День как тысячи похожих дней, беготня по коридорам в попытке, куда-то успеть, куда он сам спешил тогда, Драко не помнил, важнее было другое…. Он услышал смех, такой чистый такой безоблачно счастливый и беззаботный, что сердце немедленно отравила дикая зависть.  Сам он так не умел, и не хотел учиться, но то, что кто-то может вот так…. И этот кто-то Поттер, которого, возможно завтра не станет. Смеется как мальчишка, ловя руками наколдованных кем-то черно-зеленых бабочек,  он так красив в эту секунду, словно его смех осветил все какими-то невиданными красками. Стоявшая рядом Грейнджер что-то пробурчала, взмахнула палочкой, и бабочки исчезли, а вместе с ними растаяли смех и улыбка Поттера,  почему-то в этот момент Драко захотелось ее убить.  Он не придал значения этому происшествию, как и тому, что теперь все чаше смотрел на Поттера, стараясь отыскать того мальчишку из коридора, иногда находил, и от чего-то эти дни становились светлее.   Однажды Драко так засмотрелся, что поскользнулся на лестнице, и идущий навстречу Поттер вместо того, чтобы посторониться и позволить ему разбить себе голову, удержал Малфоя, обхватив руками за талию.  Всего секунда…  дыхание коснувшееся его губ, волосы, скользнувшие по щеке, а потом все по сценарию «Убери от меня свои грязные лапы идиот!», «Смотри, куда идешь придурок!». Только куда было девать вспыхнувшее от этого прикосновения чувство? Как бороться с тревожными, но сладкими снами, и кого благодарить за покрой мантий, надежно маскирующих то и дело возникающую эрекцию, стоит Поттеру оказаться рядом. Он справился, и довольно скоро, опошлив свои желания не без помощи Пенси. А потом было не до того. Война может растоптать многие стремления. Глядя в кабинете директора на повзрослевшего Поттера в глазах которого не было смеха, а в чертах ничего особенного Драко почувствовал покой. Жизнь редко заставляла его чувствовать себя очарованным и то, что очередная иллюзия растворилась во времени, он счел благом. Похоже, атрофия чувств по методу профессора Снейпа начинала работать, что ж, осталось только найти потенциального отца и сказать ему спасибо.