15. Общая тайна.

 

Гарри сидел за столом и неторопливо ковырялся ложкой в тарелке с овсянкой. За прошедшую после посещения Хогсмида неделю он ни разу не подошел к Диане, хотя и видел ее ежедневно, то на уроках, то в библиотеке, то идущей с тренировки. Девочка всегда приветливо ему улыбалась, но ни разу не заговорила с ним. Сейчас она сидела за столом и оживленно болтала с подружками и до Гарри доносились отдельные обрывки ее фраз:

– Он совсем кроха!... голубоглазый, как и Каролина… Нет, очень спокойный, совсем не плакал…

Не зная предмета разговора, Гарри быстро утратил к нему интерес и снова уставился в тарелку. Прошедшая неделя была необыкновенно тяжелой: помимо контрольных, которые в преддверии выпускного года стали проводить как никогда часто, он был занят на квиддичных тренировках, а по ночам его донимал один и тот же сон. Ночь за ночью Гарри снился Сириус – бледный, измученный, плененный какой-то неведомой Гарри силой, но живой. Сириус говорил с ним, он просил его, умолял помочь… Вернее, он просил, чтобы Гарри обратился за помощью к НИМ. Кто были эти они, Гарри решительно не догадывался. Это могли быть члены Ордена Феникса или кто-то еще… Он уже хотел, было рассказать обо всем Гермионе и Рону, но этот разговор предупредила Гермиона, спросив его однажды, продолжает ли он занятия окклюменцией. Он пробормотал что-то вроде согласия, и решил не говорить им о своих снах. Говорить об этом с профессорами или с кем-то из членов Ордена он тоже не хотел. Однажды он хотел поговорить об этом с Дианой, но, вспомнив, как закончилось их свидание в Хогсмиде, он почему-то уверил себя, что она считает его ненормальным и не поверит ни в одно его слово.  Гарри вздохнул и принялся за кашу.

 

* * *

 

В выходные Диана была в Германии. Вместе с дедушкой они присутствовали на крестинах сына Каролины и Гюнтера – юного барона Фридриха Эдварда Теодора фон Браунштейн. Диана была крестной малыша и практически все выходные именно она сидела с маленьким крестником и представляла его многочисленным друзьям и родственникам семьи Гюнтера. Крошка-кузен очень понравился Диане и она с восторгом описывала его подружкам с факультета, которые, как ни странно, в последнее время начали относиться к Диане с гораздо большим дружелюбием.

Во время разговора, Диана поймала на себе взгляд Гари Поттера: он прислушивался к ее беседе. Девочка не ответила на его взгляд и продолжила беседу с подругами, но после завтрака, возвращаясь к себе в комнату за учебником (утром был спаренный урок трансфигурации) она задумалась о Гарри. Он не разговаривал с ней с того случая в «Трех метлах», и она вполне его понимала. Наверняка его напугало то, как она поступила с Драко, но это напугало и ее. Диана не могла понять, как это она пригрозила убить кузена, только за то, что он обзывался.

Нет, в Зеленых Кедрах ребят раз и навсегда приучили тому, что различий между колдунами из колдовских семей и магловских нет, более того, зачастую последние более способны к освоению отдельных магических дисциплин. К тому же в ее Школе при ней был отчислен один довольно заносчивый парень из семьи колдунов, обозвавший кого-то из сокурсников «грязнокровкой». Но чтобы за это убить? Диана до сих пор не могла отделаться от впечатления, что кто-то или что-то руководило ею в этот момент. Но вот кто это был? Диана не знала ответа на этот вопрос.

Второе, что не давало Диане покоя, это сон. Вообще-то она постоянно видела сны – живые и яркие, очень похожие на реальность, но этот был другим. Он тоже, как и жестокие слова, которые она сказал Драко, был словно прислан из вне. Ей снилась большая комната, похожая на цирк, только мрачная и серая, явно расположенная где-то в подземелье. Посреди комнаты стояла платформа с древней аркой, проем которой был занавешен каким-то сероватым полупрозрачным пологом. Она спускалась к арке, входила на платформу и слышала голоса. Они раздавались из арки, прямо из-за слегка колышущегося полога: одни просили, другие рассказывали что-то на непонятном языке, она могла только смутно угадывать смысл их слов. Но в тот момент, когда они поднимала руку, чтобы поднять полог, раздавался холодный, практически мертвый голос со стороны, который останавливал ее. Она отходила от арки в поисках источника голоса, а тот говорил ей, что она одна из избранных и может зайти в эту арку, может выйти из нее и спасти человека. Потом она вновь поворачивалась к арке и видела как поднимался полог и черной пустоте, открывавшейся за ним она видела бледное, измученное, но красивое лицо мужчины с черными волосами и иссохшимися от жажды губами. Тогда она пыталась подбежать к арке, но ее вновь останавливал голос, который говорил, что еще не время, что она должна найти помощника и тогда они освободят его.

Диана просыпалась с ощущением того, что ей загадана загадка, которую ей предстоит разгадать, а еще с ощущением причастности к какой-то древней тайне, которая откроется только ей. Она пыталась разгадать свой сон по гадательным книгам, но ничего не получалось, а идти к мадам Трелони – их школьной гадалке ей не хотелось. Она итак доставила Диане несколько неприятных минут, когда пришла к ней за завтраком в начале года и заявила, что хочет видеть ее на своем предмете и не примет никаких возражений потому что «..звезды поведали, что ты станешь самой великой гадалкой века, и я помогу подняться тебе на этот уровень!» Тогда Диана, еще не успокоившаяся после того, как ее заставили играть в школьной квиддичной команде, твердо отказалась от предложения преподавательницы, сказав, что ее не прельщает карьера гадалки, ни великой ни самой обычной, а звезды… они так изменчивы. Трелони была на нее очень сильно обижена, а кроме нее, на Диану начали нападать Парвати Патилл и Лаванда Браун из Гриффиндора. Их, как ни странно, усмирила, староста, пригрозив все рассказать профессору МакГонагал – декану факультета.

Думая о профессоре Трелони, она внезапно вспомнила о том, что в Хогвартсе Предсказания преподавал, помимо Трелони еще один профессор – кентавр Флоренц. К нему то и решилась обратиться со своим сном Диана, входя в кабинет трансфигурации и занимая место рядом с Джейсоном.

 

* * *

 

На урок трансфигурации Гарри прошел в совершенно расстроенных чувствах. Он хотел поговорить с Дианой, но так и не мог на это решиться. Ему казалось, что девочка избегает его. Он вошел в кабинет одним из последних: за первым столом сидели Рон и Гермиона, как всегда занявшие для него место и Гарри направился к ним. Но, проходя мимо ряда, на котором сидела Диана, он увидел, что место рядом с ней (которое обычно стремился занять Невилл) свободно, и он, не задумываясь, занял его. Диан приветливо улыбнулась соседу и чуть слышно произнесла:

– Здравствуй, а мне показалось, что ты меня избегаешь.

В ответ он успел только кивнуть: в класс вошла МакГонагал и начала объявлять результаты прошедшей контрольной. Вопреки ожиданиям, на этот раз высший бал получила не только Гермиона, но и Диана, причем ее работу профессор хвалила больше, чем работу старосты Гриффиндора.

 

* * *

 

Гарри стоял около березы, под которой некогда дурачился его отец в компании своих друзей, и ждал Диану. Об этой встрече он договорился сразу по окончания трансфигурации и Гарри, поспешив закончить тренировку пораньше, прибежал сюда чуть ли не за двадцать минут до назначенной встречи. Вскоре из замка вышла Диана, неся в руках кошку. Она еще издалека завидела Гарри и, улыбнувшись ему, ускорила шаг.

– Привет! Кто это у тебя? – поинтересовался Гарри, подходя Диане на встречу.

– Привет! Это моя кошка Джеллером. Красавица, правда?

Гарри кивнул – Джеллером и правда была очень мила: небольшая, изящная и очень пушистая она мягко спрыгнула с рук хозяйки и, мяукнув, отправилась бродить по территории замка. Диана проводила любимицу взглядом и повернулась к Гарри.

– Как провел неделю?

– Не очень, – неожиданно для себя признался он. – А ты?

– А я напротив, довольно неплохо. Была на крестинах брата. А что у тебя случилось?

– Давай так, – предложил Гарри, – Ты расскажешь мне о том, как провела неделю, а потом я рассажу тебе о своих проблемах.

Диана согласно кивнула и начала.

– В выходные я была в Германии в Дюссельдорфе, вместе с дедушкой. У моей тети родился ребенок – сын – и она попросила меня быть его крестной матерью, – и Диана рассказала о своем визите в замок тети, о ребенке, об обряде и закончила разговор словами. – А крестнику я подарила красивый костюмчик, погремушки и фальшивую волшебную палочку, которую купила в магазине братьев Рона в Хогсмиде.

– Палочку? – удивился Гарри. – А зачем маглам дарить такие подарки? И вообще, зачем им знать про наш мир?

– Но Каролина вовсе не магла, – возразила Диана. – Она колдунья, просто вышла замуж за магла. А ее сын, я практически уверена, будет колдуном. Я что-то такое почувствовала, когда держала его на руках…

– Подожди, – неожиданно прервал ее Гарри. – А откуда у тебя тетя?

– Она сестра моего отца, – немного помолчав, проговорила Диана.

– Отца? Но… Ты же ведь сирота.

– Не совсем, – немного печально покачала головой девочка, а потом, взяв Гарри за руку и глядя ему в глаза, спросила. – Можешь дать мне обещание, что никому не расскажешь то, что я тебе скажу, даже Рону и Гермионе?

– Обещаю, – серьезно ответил он. Гарри действительно решил, что все, что касается Дианы, он сохранит в тайне даже от лучших друзей.

– Хорошо, тогда слушай, – и она села рядом с березой и, взмахнув палочкой, создала какой-то фиолетовый купол. – Это чтобы нас не подслушали, – пояснила она немного удивленному Гарри. – Мой отец жив и прекрасно знает о моем существовании, даже иногда навещает меня, и, я практически уверена, что мой перевод в Хогвартс устроил именно он. Он колдун – чистокровный маг из богатого и знатного колдовского рода, но я тебе не назову его имени – это моя тайна.

– Но почему он отказался от тебя?

– Он не отказался, Гарри, а не признал. Ты, наверное, не знаешь, что нельзя определить, есть ли колдовской дар у младенца или его нет, если, конечно, ребенок не отрыгивает мыльные пузыри и не пускает в пляс погремушки, что происходит далеко не со всеми.

– Да, – кивнул Гарри. – Невилл рассказывал, что его дядя пытался пробудить в нем колдовские способности, столкнув в воду, но ничего не получилось.

– Вот именно, – подтвердила Диана. – Это невозможно сделать сейчас, и невозможно было сделать во времена основания Хогвартса. Поэтому очень часто знатные колдуны не признавали своих детей и не давали им имен, пока не убеждались, что они унаследовали колдовской дар. Зачастую это происходило, когда детям было уже шесть-семь лет, а то и больше… Правда тогда имена отпрыскам подбирались самые заковыристые: Инберсиалина, Кортобур, Шеваринилл…, – Гарри с удивление посмотрел на Диану, она лишь пожала плечами. – Я их нашла в книге про знатные колдовские семейства, поверь, такие имена были. Но все это: непризнание детей и вычурные труднопроизносимые имена надоели министерству, и в 952 году был издан Приказ, который повелевал колдунам давать имена новорожденным детям в течение суток после их появления на свет. Если же имя родителями дано не было, то ребенок признавался сиротой и передавался под опеку родственникам или друзьям. При этом согласно Приказу, родителями ребенка в таком случае считались те, кто дал ему имя. Сначала колдуны противились, но когда лет через сто большинство колдовски одаренных детей, отнятых у их родителей по Приказу Министерства, выросло в приемных семьях, колдуны образумились, и случаи непризнания детей прекратились. Совсем. Вплоть до моего рождения. Когда я родилась, отец отказался признать меня и не дал мне имени. Я не знаю, почему. Может, было пророчество, что его старший ребенок родится сквибом? Не знаю. В общем, имя дал мне дедушка, по закону мира магов он и считается моим отцом. А в магловском мире он меня просто удочерил после… после того, как я потеряла мать.

– А твой отец…, – осторожно начал Гарри.

– У него есть семья и другие дети. Что он мой отец я узнала в пять лет, с тех пор, по просьбе дедушки зову его папой, но отцом его не считаю. Вот и все. Теперь твоя очередь рассказывать, – почти приказала Диана.

– А мне стали сниться странные сны с того дня в Хогсмиде, – начал Гарри и рассказал Диане о своем сне и о свое крестном, о его гибели. – Потом я пытался связаться с ним, Диана по зеркалу, но ничего не получилось, и я его разбил. Вот, – и он протянул Диане неизвестно зачем взятые осколки Сквозного Зеркала.

Диана не торопясь, взяла два осколка, на которые раскололось зеркало, и спросила:

– А зачем ты его разбил?

– Я просто был так расстроен, так зол, что отшвырнул его и оно разбилось. Я потом пытался его восстановить, но не получилось.

– Если применял «Репаро», то и не могло. Волшебные вещи надо не просто соединять, их надо воссоздавать, а это другая магия и другое заклятие.

Она подняла палочку и, направив ее на осколки, произнесла «Рекариент». Зеркало вновь стало целым, а Диана с видимой усталостью опустила руку с палочкой.

– Ну вот, – улыбнулась она протягивая Гарри заркало. – Оно целое. Можешь попытаться вызвать в нем образ Сириуса Блэка, я могу тебя этому… – тут она внезапно отдернула руку с зеркалом на себя и уставилась в него.

– Диана, что случилось? Диана! – встревожился Гарри.

– Сириус Блэк, – спросила она его взволнованным голосом. – Опиши мне его, как он выглядел.

– Ну, он был красивый, черноволосый…

– Как этот? – она протянула ему Зеркало, в котором отражался… Сириус, такой, каким Гарри видел его во сне.

– Это он! Он, я уверен. Он мне сниться таким…

– Мне тоже, – Гарри от удивления не мог промолвить ни слова. – Что ж, значит то, что мне сниться, существует на самом деле. И я действительно могу ему помочь, только надо найти, что это за арка…

– Это Арка Безвременья, – упавшим голосом сказа Гарри. – Дамблдор сказал, что все, кто в нее падают умирают…

– Возможно, – серьезно ответила Диана. – Но умирать можно довольно долго, а чем дольше человек жив, тем больше возможностей его спасти.

Гарри кивнул, а Диана, слегка поежившись, поймала подбежавшую кошку.

– Пошли, уже поздно.

Гарри кивнул, и они пошли к замку. В замке Диана и Гарри распрощались. На прощание Диана сказала:

– Гарри, я тебе хочу сказать, что на квиддиче тебя ожидает пара неприятных сюрпризов: постарайся на меня не обижаться, хорошо?

Гарри удивленно кивнул, но более подробно расспросить Диану о ее сюрпризе не успел, она уже скрылась в своей гостиной.

 

* * *

 

Вернувшись в Гостиную Гриффиндора, Гарри застал там Рона и Гермину, сидящих возле камина.

– Как прогулка? – довольно приветливо поинтересовалась Гермиона.

– Нормально, – пожал плечами Гарри. – Только я немного устал, пойду спать.

– Да, тренировка сегодня была нехилой! – поддержал друга Рон. – Я тоже скоро приду, – добавил он, выразительно взглянув на Гарри, а потом переведя взгляд на Гермиону.

Гарри пожелал им обоим «Спокойной ночи» и поднялся в спальню. Там уже дремал Невилл, а Дин и Симус повторяли завтрашний урок Флитвика, насылая друг на друга туман. Гарри легко отмахнулся от фиолетового облачка в форме болонки, посланного Симусом и подошел к своей постели. Вскоре в комнату поднялся Рон, который, на правах старосты, объявил отбой. Вскоре все улеглись и в комнате воцарилась дремотная тишина.

– Рон, ты еще не спишь? – спросил друга Гарри.

– Засыпаю… – последовал полусонный ответ.

–А это, правда, что если волшебник не признал своего ребенка, то тот считается сиротой? – неожиданно спросил он.

– Да, – уже более оживленно ответил Рон. – Но этого не случалось со времен основания Хогвартса или даже дольше, так что, спи.

С этими словами Рон уснул, а Гарри еще долго лежал бес сна, думая о сказанном Дианой. «Она сирота, как я, как Невилл, но только хуже, – пронзила его внезапная мысль, – Я не видел своих родителей и почти не помню их, но знаю, что они меня любили. Невилл, пусть не может поговорить со своими родителями, но он тоже знает, что они его любили, и любит их. А Диана? Ее отец жив и она видится с ним, но он не любит ее и она не любит его. Наши с Невиллом семьи разрушил Волдеморт, а ее – собственный отец. Как жаль…» Но кого и почему ему было жаль Гарри так и не успел додумать, погрузившись в сон. Он опять видел Сириуса посреди непонятной ему темноты и тот говорил ему: «Молодец, мальчик. Ты нашел ее, теперь дай ей время и она поймет, что делать и поможет мне… Если вы не опоздаете…»