Кавендиш-холл

 

Было раннее утро. Диана стояла в своей «тайной комнатке», как она, шутя, называла комнату за стенными шкафами и отбирала вещи для предстоящих каникул. Лето началась не лучшим образом, но его продолжение принесло кучу сюрпризов, причем все, до сих пор, по крайней мере, были очень даже приятными. Диана протянула руку к полке с книгами и сняла оттуда книжку под названием «Кельтские письмена и их толкования» и положила в чемодан, затем добавила пару книг по теории и практике создания иллюзий, справочник по магическим грибам и растениям Великобритании и книгу своего прежнего директора, Борислава Тихоновича Знахарева «Зелья превращения. Легенды и реальность». Эту книгу за необычайные успехи в зельеварении, ей подарил сам директор, снабдив ее своим личным автографом и пожеланием дальнейших успехов своей «Лучшей ученице». Затем, Диана положила в чемодан несколько листов пергамента, перо и чернила. Немного подумав, девочка положила в чемодан футляры с волшебными палочками – их у девочки было три: первую дедушка купил ей к поступлению в школу, вторую подарил на одиннадцатилетние, а третью она получила в подарок к «окончанию» Школы. Внимательно оглядев комнату, она решила, что больше ничего из волшебных вещей ей не понадобится, и вошла в сою спальню.

Сборы в спальне были гораздо более долгими. Диана, как и все, или почти все девочки ее возраста, любила красиво одеваться и проблемы гардероба на лето беспокоили ее гораздо больше, чем домашние задания. Диана открыла шкаф и комод, взяла чемодан и принялась отбирать наряды. Первым делом в чемодан последовали куча всяких маечек, коротких юбок и шорт – девочка любила бегать, и была довольно спортивным ребенком. Затем, на случай возможного похолодания, Диана добавила пару брюк, джинсы и несколько теплых джемперов. Проделав все это, девочка села на диван и ненадолго задумалась. Ей вспомнились портреты бабушки – на них всех бабуля была изображена исключительно в платьях, и, чтобы не шокировать свою прародительницу, Диана положила в чемодан все платья, что были в ее гардеробе, а также два строгих «английских» костюма-тройки с жилеткой и юбкой. Следующей проблемой оказалась обувь – предпочитая спортивный стиль в одежде, из обуви девочка имела две пары кроссовок, «строгие» туфли (к костюмам), а также туфельки различных моделей к каждому из платьев (которых, к слову, было всего пять, причем все были явно не будничными). Проблема была разрешенная простейшим способом, по принципу «все свое ношу с собой». Напоследок, Диана взяла свой рюкзак и наполнила его кормами для своих домашних любимцев – все они отправлялись в Кавендиш-холл вместе со своей юной хозяйкой.  

На этом сборы были закончены. Диана перенесла чемоданы с вещами в коридорчик своих апартаментов, надела джинсовую куртку и, взяв клетки с совами, отнесла их в машину. Когда она вернулась за клетками с Джеллером и Генри (ее крысой), у двери стоял садовник, которому было поручено перенести багаж Дианы в машину, и ждал разрешения войти. Диана пригласила его в прихожую, садовник взял чемоданы и ушел, а Диана, обойдя напоследок все комнаты, надела рюкзак, взяла клетки с кошкой и крысой и, закрыв дверь комнаты и оградив ее охранным знаком, пошла вниз. Там она простилась с Мэри и пошла к машине, где за рулем уже сидел дедушка, готовый отвезти свою любимую внучку в ее поместье.

 

* * *

 

На этот раз Диана мистер Алистер доехали до Кавендиш-холл без остановок – дедушка торопился на важную встречу. Поэтому, доехав до поместья, дедушка отдал внучку на попечение пары слуг, которых звали мистер и миссис Стивенс, а сам поехал обратно в Лондон на встречу с клиентом, пообещав внучке приехать вечером.

Диана, попрощавшись с дедушкой, вошла в дом и поднялась в просторную комнату на втором этаже, которая уже была приготовлена для нее. В комнате была огромная кровать с двумя тумбочками,  такие Диана видела только в фильмах о средневековой Европе и на экскурсиях в музеи, резное бюро с торчавшим в замочной скважине ключом, резной, в тон бюро, шкаф и такой же комод. Пол устилал огромный шерстяной ковер с причудливым цветным узором, стены украшали ярко-зеленые обои и несколько картин, среди которых, помимо пейзажей, был, естественно, портрет бабушки Дианы. Пока Диана приглядывалась к новой обстановке, в комнату, предварительно постучавшись, вошел мистер Стивенс, который принес чемодан юной владелицы поместья. Диана поблагодарила слугу и принялась разбирать вещи.

– О! А это что такое? Для панталон ткань, пожалуй, грубовата, да и коротковаты слишком… – внезапно возвестил со стены портрет бабушки (на нем она была изображена в возрасте лет семнадцати-восемнадцати).

От неожиданности Диана подскочила, но быстро пришла в себя и повернулась к портрету.

– Ты об этом? – спросила девочка, показывая на шорты. – Это шорты – вид верхней одежды. Видишь ли… – Диана слегка замялась. – Женщины уже довольно перестали носить длинные только платья.

– Знаю, это началось уже во времена моей… полной зрелости. И мне это, кстати говоря, нравилось

– Да, но сейчас носят такие вещи, которые даже во времена твоей зрелости сочли бы просто безнравственными. Например, женщины ходят в брюках, и это норма.

– Давно пора было это признать, – заявила бабуля. – Я и сама всегда считала, что брюки – очень удобная вещь, кстати, я их носила. Ты не представляешь себе, как же неудобно было ездить на лошади в длинной узкой юбке!

– И тебе это разрешали? Почему?

– Я была единственной дочерью из четверых детей, причем все братья были старше меня, так что мне позволяли многое, если  не сказать, что все. Но, не мне это тебе говорить. Я уверена, что у моего внука ты единственная любимица, и он тоже многое тебе позволяет.

– Да, ты права. Он мне позволяет все. Не возражаешь, если я продолжу разбирать вещи?

– Конечно, нет. Кстати, я хотела тебе кое-что предложить. Тут у меня в шкафу и еще на чердаке лежат мои старые наряды. Если хочешь, можешь в них наряжаться. Мне, вернее моим остальным портретам, это доставит удовольствие.

– Твоим остальным портретам?

Бабушка рассмеялась.

– Ну да. Если ты еще не поняла, то на портретах запечатлена не только моя внешность в разных возрастах, но и мой характер, моя привычки, мои стремления, да много еще чего, от меня в каждом возрасте. Здесь я бунтарка, только окончившая волшебную Школу, и еще толком не вышедшая из детства. Но на остальных – взрослая женщина, мать, светская дама и я не берусь предсказывать, как остальные портреты воспримут тебя в шортах или этих коротеньких майках.

– Они называются топами. Я все же рискну. Люблю подзадоривать людей своим поведением. Но и от предложения поносить твои наряды не откажусь – всегда мечтала походить в платье с кринолином.

– Прекрасно. Вот там за пейзажем с Версалем, тайник. Открой его.

Диана подошла к картине и, внимательно осмотрев раму, нашла на ней небольшой выступ с внутренней стороны, на который нажала. Перед ней открылась ниша, в которой ровными рядами лежали разноцветные бархатные коробки разной величины.

– Там фамильные драгоценности? – бабушка кивнула с портрета. – Надо отметить, что его довольно просто найти и открыть.

– Не думаю, – спокойно осматривая себя в висящее прямо напротив портрета зеркало, заметила бабуля. – Я заколдовала этот тайник так, что открыть его может только моя наследница, то есть ты. Кстати, как ты правильно догадалась, там лежат именно наши, вернее уже твои, фамильные драгоценности. Так что, пользуйся, а я с удовольствием расскажу тебе историю практически каждого из этих украшений, а заодно и историю нашего рода, в этом возрасте я очень ими интересовалась.

– А в остальных возрастах, чем ты интересовалась?

– Скоро узнаешь, – улыбнулась бабушка. – Кстати, пора завтракать. Спускайся в столовую, уверена, что тебя уже ждут.

Диана закрыла тайник, кивнула и вышла из комнаты.

 

* * *

 

Портрет не ошибся, в столовой девочку уже ждали, причем никто иной, как очередной портрет бабули. На нем миссис Диане Лейстрендж было около тридцати лет.

– Ну, наконец-то! Это просто не прилично так заставлять себя ждать. Детка, я думала, что твои воспитатели внушили тебе, что время еды является весьма важным для здоровой и долгой жизни. Кстати, а руки ты вымыла?

Диана слегка замялась. Как ни странно, но, несмотря на выработанную с раннего детства привычку мыть руки перед едой, на этот раз Диана просто забыла об этом.

– Так я и знала! – высказала бабушка. – Джейн! Будьте добры, отведите эту юную леди вымыть руки. Да, ей еще не мешает переодеться! Милая, – обратился портрет к Диане, – я конечно понимаю, что времена сильно изменились, но я просто не могу позволить тебе садиться за стол в той же одежде, в которой ты посещала улицу. Пожалуйста, запомни это, иначе в следующий раз останешься без сладкого.

Диана и рта не успела открыть, чтобы хоть что-то ответить бабушке, как внезапно появившаяся Джейн Стивенс, вывела девочку и столовой и отвела обратно в спальню.

– Джейн…, миссис Стивенс.

– Можешь называть меня Джейн, – спокойно проговорила служанка.

– Джейн, а что такое с бабушкой? Почему она так волнуется о том, как я буду одета за столом?

– Просто этот портрет был сделан, когда миссис занималась воспитанием своих подрастающих сыновей – им тогда было от трех до пяти лет, и все они были просто сорванцами, а миссис Лейстрендж старалась воспитать их так, чтобы они были желанными гостями в любом доме. Поэтому, мисс, не удивляетесь, если она будет учить вас манерам поведения или читать нотации по поводу внешнего вида.

С этими словами они вошли в комнату.

– Что, уже покушали?

– Нет, бабушка. Твой другой портрет послал меня вымыть руки и переодеться.

– Что от него и следовало ожидать. Твоя бабушка, то есть я, познакомила все портреты, прежде чем поселить их в доме, так что я примерно представляю, что ожидать от каждого из них. Меня, кстати, можешь называть просто Дианой. Ну, какая из меня бабушка? Я же всего на пару лет старше тебя… в смысле на этом портрете.

Диана кивнула, и вошла в ванную – небольшую комнату, оборудованную, к слову сказать, вполне современно. Нет, ни о какой душевой кабине и джакузи здесь конечно не стоило и говорить, но к большой медной ванне посреди комнаты вели латунные краны, как и к широкой раковине на правой стене, причем из крана текла горячая вода. Диана удивилась такой обстановке. Но, позднее, девочка выяснила, что во времена полной зрелости бабушки такие предметы гигиены были доступны даже магглам, так стоило ли удивляться их наличию в колдовском доме?

Пока Диана умывалась, миссис Стивенс выбрала одно из ее праздничных платьев и, когда Диана закончила умываться, попросила ее надеть это платье. Платье было из зеленого шелка с вышитыми на нем белыми цветами, оно красиво ниспадало почти до пола и тихо шуршало при каждом шаге девочки. К платью прилагались светло-зеленые атласные лодочки на невысоком каблучке. В таком виде Диана спустилась в столовую.

– Теперь ты выглядишь великолепно, – вынесла свой вердикт бабушка. – Присаживайся к столу, сейчас подадут ленч.

Диана села на один из стульев, чтобы видеть сад за окном.

– Милая, куда ты села? Пересядь во главу стола.

– Но я хочу видеть сад.

– Это невозможно. Хозяйка всегда должна сидеть во главе стола. Хотя, если к обеду приглашены твои близкие друзья, то хозяйке позволяется сесть рядом с ними, но лишь,  в крайнем случае!

Диана вздохнула и пересела. В этот  момент вошла Джейн с подносом и Диана потянулась к ней, чтобы помочь поставить на стол чайник, чашки и тарелки с едой.

– Стоп, милая. Ты не должна сама ставить на стол посуду, это неэтично, все это должна проделать прислуга. Неужели мне придется тебя учить даже таким мелочам?

Девочка послушно убрала руки и, когда Джейн поставила все на стол, налила Диане чай и вышла из столовой, приступила к еде.

 

* * *

После обеда бабушка послала внучку в салон – комнату под лестницей, где стояли музыкальные инструменты. Там ее ждал очередной портрет бабушки, на нем женщина лет тридцати пяти играла на рояле. Почему-то Диана мгновенно догадалась о том, чем она будет заниматься с этим портретом. Бабушка поинтересовалась музыкальным образованием внучки и усадила ее за рояль. Девочка, как и практически все ее ровесницы занималась музыкой, но больше чем, просто неплохо играть по нотам, не научилась. И ее это вполне устраивало. Однако такое положение вещей совсем не устраивало ее бабушку, которая немедленно взялась за совершенствование музыкальных навыков внучки. В общем, когда через почти три часа, Диана наконец вышла из-за рояля, она пришла к выводу, что нарисует свои говорящие портреты только в том случае, если решит досалить своим наследникам за что-нибудь.

Поднявшись в комнату, девочка, первым делом обратилась к портрету.

– Ну а чем ты была увлечена, когда с тебя рисовали портрет для салона, тот за роялем?

–  Воспитанием своей единственной дочери. Насколько мне известно, у меня родились четыре сына подряд, а долгожданная дочь появилась только пятой, причем уже в возрасте тридцати двух лет, так что, наверняка, ее воспитанием я занималась сама и с особой тщательностью. Кстати, я была прекрасным музыкантом, и наверняка требовала того же от дочери.

– Чувствуется. Мне ее уже почти жалко, если ты каждый день ее вот так на три часа усаживала за рояль. Кстати, а сыновей ты не воспитывала.

– Не думаю, я никогда не хотела мальчиков, так что могу сказать практически наверняка, что их воспитание я передала гувернерам.

В этот момент внизу раздался звонок.

– Это дедушка! Я пойду, открою.

С этими словами Диана выбежала из комнаты и побежала к двери.

 

* * *

 

Как она и ожидала, это приехал ее дедушка. Девочка едва успела поделиться с них лишь малой частью впечатлений о своем новом доме, как пришедшая служанка пригласила их к столу. На этот раз вод главе стола девочка посадила дедушку, чему нимало не возражала бабушка.

После ужина девочка проводила дедушку в комнату (на предстоящие выходные он решил остаться в усадьбе), а сама отправилась немного погулять перед сном по саду, не забыв накормить своих питомцев и оставить еду для брауни. В саду было свежо, и Диана время от времени зябко поеживалась, но уходить из сада не собиралась. К слову сказать, по своей величине сад скорее напоминал небольшой парк, по нему был разбросан ряд уютных беседок, увитых зелеными лианами, в одну из них Диана вошла и села на деревянную скамейку. Было довольно тихо, только где-то пели птицы, шелестела листва, а в конюшне тихо ржали кони. Девочка какое-то время сидела, вслушиваясь в вечерние звуки, а потом встала и пошла в сторону конюшен. В просторной деревянной конюшне было тепло, четверо коней: один вороной с белым пятном на лбу, второй снежно белый, а два оставшихся – рыжие с большими белыми пятнами на морде и боках, приветливо посмотрели на вошедшую. Диана подошла к каждому их них и ласково погладила каждого по холке, потом смутно вспомнила, что надо бы угостить своих новых питомцев. Минуту Диана постояла в легком замешательстве, потом запустила руку в карман брюк, в которые переоделась перед вечерней прогулкой и нащупала там несколько кусочков сахара. Девочка не удивилась – материализовывать вещи их воздуха было частью мастерства всех колдунов и колдуний. Она стала угощать сахаром всех коней по очереди. В этот момент в конюшню вошел мистер Стивенс.

– Добрый вечер, мисс. Вы пришли познакомиться с лошадьми?

– Не знаю, наверное. Я просто прогуливалась по саду и вошла сюда. Они красивые.

– Да, кони всегда были гордостью этой усадьбы, а миссис Лейстрендж – отличной наездницей.

– Да, я знаю. Я видела ее портрет на лошади.

– А вы, мисс Диана, умеете ездить верхом?

– Как сказать… На лошадях ни разу не пробовала. В моей Школе их не было, а когда было на каникулах, как-то не получалось.

– А на ком вы ездили?

– Во-первых, на кентаврах. Они жили в Лесу и несколько раз подвозили меня до Школы, когда я маленькой заходила слишком далеко в лес.

– Кентавры? Но они никогда не позволяют людям на себе ездить.

– А я и не ездила. Они просто оказывали помощь заблудившемуся ребенку. Не знаю, как к этому относятся кентавры здесь, в Англии, а для Российских это было нормой. Во-вторых, на гиппогрифах: когда мы проходили их на магической зоологии.

– Простите, на чем?

– На магической…, хотя в Хогвартсе этот предмет называется уходом за магическими созданиями. Но смысл практически тот же. И еще я каталась на фестралах.

– Сочувствую вам, мисс… Кто же у вас умер?

– Не знаю или не помню. На моей памяти в нашей семье не умирал еще никто, хотя фестралов я почему-то вижу.

– Людская память милосердна, вы могли забыть об этом, а вместо памяти осталась способность видеть эти существа.

– Возможно. Скажите, а что вы здесь делаете так поздно?

– Пришел чистить лошадей. Не хотите попробовать?

– С удовольствием, только я не знаю, как это делается.

– Очень просто. Возьмите это, – с этими словами мистер Стивенс протянул Диане скребок. – А теперь прислоните его к боку коня и с нажимом проведите по направлению роста шерсти, только не жмите слишком сильно, у лошадей довольно нежная кожа.

Диана подошла к одному из рыже-белых красавцев и, под руководством мистера Стивенса, принялась чистить его. Пока девочка чистила одного коня, мистер Стивенс  успел почистить остальных, расчесать им гривы и насыпать овса в кормушки. Лошади принялись жевать корм, а их конюший достал их кармина клетчатой красно-коричневой жилетки часы и воскликнул.

– Целительница Мелюзина! Уже почти одиннадцать! Мисс, вам давно пора быть в своей кровати и мирно спать.

– Но еще довольно светло. Кстати, вы вполне можете обращаться ко мне на ты.

– Попытаюсь, мисс. Но вам, вернее тебе, уже давно пора спать. Миссис Лейстрендж всегда ложилась в десять вечера, и всегда говорила, что соблюдение режима дня – одно из главных достоинств настоящей леди. Думаю, что ее портреты будут весьма недовольны вашим поведением.

Диана послушно кивнула и пошла к дому. Чтобы не обходить дом, она вошла через стеклянные двери салона, которые тихо зазвенели, когда она открыла их. Бабушкин портрет на стене слегка задержал во сне дыхание, но не проснулся. Девочка закрыла двери и неслышно выскользнула через полуоткрытую дверь салона в коридор. В доме было удивительно тихо, только посапывали портреты, а на кухне суетились брауни. Поднявшись по лестнице, Диана вошла в комнату.

– Красивая ночь, правда?

Диана вздрогнула.

– Ты еще не спишь?

– Нет, в этом возрасте я редко ложилась спать после «отбоя».

– А чем ты занималась?

– Мечтала, сидя у окна, или читала. Первое кстати, чаще, чем второе. А еще иногда я уходила из дома и ездила на ночные прогулки на лошадях.

– У нас довольно много общего, – улыбнулась девочка портрету. – Расскажи мне о своей жизни.

– Хорошо, только ты переоденься и ляг. Пусть это будет вместо сказки на ночь.

Диана кивнула, подошла к комоду, достала пижаму и пошла в ванну переодеваться. Минут через пять она вернулась и, откинув шелковое покрывало, легла в кровать.

– Ну и о чем тебе рассказать?

– Расскажи о себе, как ты росла, как училась, чем интересовалась.

– Это долгая история, так что мой рассказ затянется недели на три. Готова?

– Да.

– Тогда слушай.

И портрет начал рассказывать Диане о своей семье, о детстве, и о том, как ей сказали, что она колдунья. Диана заснула на рассказе бабушке о том, как она в пятилетнем возрасте случайно вырастила грибы на носу дразнившего ее соседского мальчишки.