Автор: Sadako

Бета: Algine
Рейтинг: G
Пейринг: секрет
Жанр: Humor
Отказ: Персонажи принадлежат Роулинг и Гюго, а я просто балуюсь.
Аннотация: Дамблдор любил литературу. Дамблдор ОЧЕНЬ любил литературу. И решил приобщить к ней обитателей Хогвартса. Опытным путём…

 

Вол-ше-бни-ки! – по слогам отчеканил Дамблдор. – Ма-ги! – он обвёл презрительным взглядом притихших учеников. - Кол-ду-ны! – голос старого директора был полон горечи: - Ча-ро-де-и!
Предприимчивый Рон шёпотом предложил делать ставки на то, как скоро у старика закончится синонимический ряд, но замер под предостерегающим взглядом Гермионы.
— Мистер Малфой! - прогрохотал Дамблдор. - Какая ваша любимая книга?
Драко поспешил запихнуть под стол ту самую свою любимую книжку, иллюстрации из которой он как раз демонстрировал Креббу и Гойлу, и невинно потупил глазки, всем своим видом показывая, что откровеннее «Красной шапочки» ничего в руках не держал.
— Альбус, мальчик просто увлечён ведической литературой, - попыталась - неслыханное дело! - защитить слизеринца Минерва МакГонагалл, но старого директора было уже не остановить.
— Мистер Поттер! Какую последнюю книгу прочли вы?
Гарри потупил глазки не менее невинно, а под нос пробурчал, что если он будет читать всякие там книжки, то кто будет побеждать всяких там вольдемортов?
— Вы хотя бы знаете, что представляет собой одно из лучших маггловских достижений, – Дамблдор выдержал паузу, а затем многозначительно добавил, - ЛИТЕРАТУРА?
Глазки дружно потупил весь зал.
— Неучи, - рявкнул директор. - Завтрашние экзамены отменяются!
— Что? – не понял зал.
— Будете сдавать зачёт по литературе!
— Что?! – понял зал.
— Завтра же! Сейчас все марш спать!
Остаток вечера студенты гадали, что за блажь нашла на старика. Гермиона предложила заняться полезным делом: вспомнить, кто какие маггловские книги читал. На 125-ом наименовании из гостиной сбежали слабонервные и ещё не привыкшие к гермиониным увлечениям первокурсники. На 300-м из гостиной вынесло старшие курсы вроде бы храброго факультета Льва. Дольше всех продержался Гарри. Он мужественно выдержал перечисление всех сказок «Тысячи и одной ночи» в алфавитном порядке, но на втором сборнике рассказов О’Генри веки его начали наливаться свинцовой тяжестью, звуки постепенно стихали, и ему казалось, что он падает всё ниже и ниже, и ниже…

***

Гарри открыл глаза и обнаружил, что находится в незнакомой комнате. Это была серая полутёмная каморка с крошечным окошком под самым потолком.
«Где я? Если в Хогвартсе – надо требовать встречи с Дамблдором, если на съёмочной площадке – то с Альфонсо…» - вот были первые мысли Гарри, нечёткие и не совсем понятные ему самому. И ему казалось, что в дверь должен войти некто и сказать что-то про лучшего молодого актёра года, но все эти мысли как ветром сдуло, потому что дверь действительно со скрипом отворилась, и в проёме показалась голова козы. Да-да, самой обычной козы, если, конечно, у обычных коз бывают позолоченные рожки.
Гарри зажмурился, а когда открыл глаза, козы уже и след простыл.
Гриффиндорский нюх безошибочно учуял ужасно большое приключение.
Гарри поднялся на ноги, дёрнул ручку двери на себя и храбро шагнул в коридор.
Самый обычный каменный коридор.
Как в Хогвартсе.
Или в замке Малфоев.
Или…
Гарри остановился. Впереди он заметил приоткрытую дверь. Из проёма выбивалась тоненькая полоска света.
Гарри осторожно добрался до двери на цыпочках и заглянул в щель.
В кресле, склонившись над столом, сидел человек. Гарри, к которому человек этот сидел спиной, мог видеть лишь его плечи и затылок, но ему нетрудно было узнать эти чёрные сальные космы, на которые сама природа наложила печать вечной неряшливости, как бы желая этим внешним признаком отметить неизбежность призвания зельевара.
Итак, Гарри узнал профессора. Но наш герой двигался так тихо, что Снейп не догадался о его присутствии. Любопытный студент воспользовался этим, чтобы не спеша оглядеть комнату. Она очень смахивала на кабинет зельеварения, правда, без заспиртованной мерзости на полках, но с кучей всякой алхимической всячины на столе. На стенах странной комнаты были начертаны многочисленные надписи: одни - написаны чернилами, другие - выцарапаны металлическим острием. То тут, то там выделялась какая-нибудь из этих надписей, блистая, словно знамя среди леса копий. Чаще всего это были краткие латинские изречения: Tommy rulit - Zdes’ byl Seva - Salazar forever и пр. Но всё это показалось Гарри, не особенно сильному в латыни, сплошной тарабарщиной.
А между тем профессора, склонившегося над большим свитком, казалось, терзала какая-то неотступная мысль. Так, по крайней мере, заключил Гарри, услышав, как его наставник в раздумье, с паузами, словно мечтатель, грезящий наяву, восклицал:
— Ах, Альбус, Альбус, старый фанатик… Ну, читал бы «Колобка» перед сном, нет же, потянуло его на романтическую литературу… «Северус, проведёте время с пользой, роли как для вас писаны…» «Проникнитесь духом произведения – вернётесь домой…» Но как это сделать? Проникнуться духом времени? Чего он от меня хочет? Чтобы я их всех перевешал?
«Вольдеморт меня за ногу, - ужаснулся Гарри. – Что же это происходит?».
Тут он почувствовал ощутимый пинок под коленку. Юноша оглянулся, но позади него никого не было. И только когда по ноге ударили ещё раз, он опустил взгляд и увидел козу, ту самую, которая явилась ему при пробуждении. Гарри вжался в стенку и зажмурился. А когда открыл глаза, коза снова исчезла.
— Что за… - начал было Гарри, но решил, что разберётся с этим потом, и снова приник к щели. Общение с козой заняло у него некоторое время, поэтому опредёленную часть снейповской речи он, увы, прослушал.
- «… она тоже. В общем, восемь человек, включая тебя», - продолжал разглагольствовать профессор, - И где же теперь искать этих «героев»?
Алхимик в гневе отшвырнул свиток.
Гарри подумал, что, вероятно, подсмотрел то, чего ему не следовало видеть, и Снейп не должен об этом знать. Заметив, что алхимик застыл, Гарри бесшумно отступил и зашаркал перед дверью ногами, как человек, который только что пришел и предупреждает о своем приходе.
— Неужели спящая красавица проснулась? - произнес Снейп, оборачиваясь к двери.
Гарри, не особо разбиравшийся в творчестве Шарля Перро, не нашёл ничего лучшего, как сказать:
— Эээ… профессор? А где это мы?
— И вам доброго утра, Поттер. Добро пожаловать в Собор Парижской Богоматери.
Через полчаса Гарри понял, что он попал. А ещё через полчаса понял, КУДА он попал. Если верить Снейпу, они пребывали в 1482 году от рождества Христова в славном городе Париже, каким его изобразил некий гражданин Гюго в некоем романе «Собор Парижской Богоматери». Гарри, который втайне разделял малфоевское увлечение ведической литературой, это обилие французских слов ничего не говорило. Но, проще говоря, увлечённые буйной фантазией старого директора, они попали в какую-то книженцию, покинуть которую смогут только «проникнувшись духом произведения».
— И что я могу сделать, сэр? – Гарри вскочил на ноги. Беспокойный гриффиндорский дух был готов в очередной раз спасти мир, ну или, на худой конец, поджечь Париж – в лучших традициях англичан.
— Следуйте своей роли, Поттер.
— Какой?
— Вы убогий, всеми презираемый уродливый звонарь, мой воспитанник, мой раб и верный пес… - медленно, смакуя каждое слово, произнёс Снейп. - Хм, может и не такие уж плохие идеи у Альбуса…
— Кошмар, - пробормотал Гарри. - Это настоящий кошмар.
— Кошмар ещё только впереди, - Снейп медленно поднялся на ноги. - Идите за мной.
— И куда мы идём, сэр?
— ВхОдите в роль убогого, Поттер? Искать других «героев», разумеется.
Снейп бросил ему фирменный презрительный взгляд и вышел из комнаты. Гарри поспешил за ним.
Они спустились по узкой лесенке, миновали пару коридоров и выбрались, наконец, на открытое пространство. Снейп сделал ещё несколько шагов и резко остановился у края балюстрады Галереи Королей.
Он стоял, серьезный, неподвижный, поглощенный одним-единственным зрелищем, одной-единственной мыслью. Весь Париж расстилался у его ног, с множеством шпилей своих стрельчатых зданий, с окружавшим его кольцом мягко очерченных холмов на горизонте, с рекой, змеившейся под мостами, с толпой, переливавшейся по улицам, с облаком своих дымков, с неровной цепью кровель, теснившей Собор Богоматери своими частыми звеньями. Но во всем этом городе алхимик видел лишь один уголок его мостовой - Соборную площадь; среди всей этой толпы лишь одно существо - танцовщицу.
Девушка плясала. Она вертела бубен на кончике пальца и, танцуя странную смесь канкана и польки-еньки, подбрасывала его в воздух. Вокруг нее кишела толпа; время от времени какой-то юноша, наряженный в желто-красную куртку, расширял около нее круг, а затем снова усаживался на стул в нескольких шагах от плясуньи. Вокруг него вертелась странная коза с рожками, золотившимися на солнце. Снейп не мог ясно разглядеть черты лица юноши, но по лицу его пробежала довольная ухмылка. Гарри не мог ясно видеть козу, но он узнал золотые рожки.
Алхимик сделал знак студенту, и они вместе направились в коридор, а оттуда на лестницу.
— Владычица! - воскликнул Снейп, пробираясь сквозь толпу. - Чем занимается здесь Рон Уизли?
Парень в желто-красной крутке подскочил на месте и обернулся. Теперь и Гарри узнал Рона. А потом ещё и Гермиону, которая и была той самой танцовщицей, Джинни в длиннющем розовом колпаке и Невилла в шлеме, забрало которого так и норовило щёлкнуть его по носу. На каскаде шлемовых перьев красовался Тревор.
Снейп с недовольным видом оглядел студентов, слегка кивнул в сторону Собора, и вся компания направилась внутрь.
Шествие замыкала златорогая коза.
Когда они, наконец, взобрались наверх, в каморку Фро… то есть теперь уже Снейпа, вспомнив по пути мать и остальных родственников строителей Собора, профессор захлопнул за собой дверь и окинул подопечных своим фирменным презрительным взглядом.
— Итак, – произнес он, многозначительно поигрывая бровями. - Итак.
— И как? – не удержался Гарри.
— Минус двадцать баллов с Гриффиндора и, с поправкой на сложившуюся на ситуацию, неделя чистки колоколов, - усмехнулся Снейп. - Кстати, о ситуации. Кто-нибудь из вас читал «Собор Парижской Богоматери»?
— Гермиона? – в надежде прошептал Гарри.
—Умолкни, - прошипела девушка. - У меня обязанности старосты, друзья-двоечники и недописанное эссе по Зельям. Мне не до слезливых романов.
— Даже мисс Всезнайка не в курсе? – изогнул левую бровь Снейп. - Значит, придётся объяснять, кому из вас какой персонаж достался. В главной роли убогого сироты с проклятьем на челе, конечно, Поттер. Но Грейнджер – красавица-цыганка? Хм… Знал, что у Альбуса плохо со зрением, но чтобы до такой степени… Уизли – нищий фиктивный муж, это понятно. Но любвеобильный капитан Лонгботтом? Уизли-младшая – богатая девица?
— Сэр…
— Нас должно быть восемь. Кого-то не хватает.
Возмущенные студенты молчали. Только жалобное блеяние козы нарушало тишину.
— Так кого же не хватает? – в задумчивости повторил Снейп. - Поттер, Вольдеморт вас за ногу, уймите, наконец, вашу козу!
— Это не моя, это гермионина! – воскликнул Гарри, уворачиваясь от козы, упорно целившейся в его коленку.
— Это не коза, это козёл! – воскликнула Гермиона, пытаясь схватить за рога взбесившиеся животное.
Обиженная коза (или козёл – тут мы не уверены) со всего размаху поддела своих незадачливых «хозяев».
— Отвяжись, - крикнул Гарри и, увидев белёсые козлиные глазки с красными прожилками, по привычке добавил, - Малфой…
— Малфой?
— Малфой!
В следующие пять минут благородные студенты благородного факультета Льва бились в истерике и рыдали. Громче всех рыдал Невилл. Наверное, потому что забралом ему прищемило нижнюю губу.
— Я фофу к аауфке, - прохныкал он, - доой!
Все звуки стихли как по команде. Студенты дружно уставились на Снейпа.
— Вы не могли бы сказать, что происходит в этой книге, сэр?
— Много будете знать, Поттер, не доживёте до старости, - отрезал хитрый Снейп. Уж он-то, шпион со стажем, знал: кто владеет информацией, тот науськивает две тайные организации … эээ, пардон… В общем, обрисовать сюжет книги Снейп категорически отказался.
— Но что нам нужно делать, сэр?
— Проникнуться духом романа.
Особого понимания на лице студентов не отразилось.
— Проще говоря, - скривился Снейп,- Поттер должен влюбиться в Грейнджер, Грейнджер – в Лонгботтома, Лонгботтом – вожделеть Грейнджер, но жениться на Уизли. (Невилл в ужасе шарахнулся от Рона.) На Уизли-младшей, Лонгботтом, извращенец! А про Уизли-старшего и козу я даже говорить не хочу!
— А если мы этого не сделаем? – в обиженном голосе Рона явно слышалась нотка протеста.
— Вас повесят.
— Всех? – хором ужаснулись жертвы литературы.
— Если мы не сумеем вернуться в Хогвартс, то я сделаю так, что всех.
— А вы, сэр? – храбро спросила Гермиона.
— Не думайте, мисс Грейнджер, сам вешаться не собираюсь!
— Я имею ввиду, вы будете проникаться?
Гарри показалось, что Гермиона с особым вниманием ждёт ответа.
— Не надейтесь, - многозначительно ухмыльнулся Снейп.
— Чудесно, - многозначительно протянула Гермиона. - Значит, я живу в Красных Вратах.
Девушка подхватила бубен, изящным пируэтом вышибла дверь и скрылась в неизвестном направлении.
— Фто фе еерь ует? – простонал несчастный Невилл.
Да, что теперь будет, никто и не мог представить.
Гермиона, окунувшаяся в мир парижского шоу-бизнеса, категорически не желала возвращаться в родные пенаты. Ей усердно подпевала Джинни, дорвавшаяся, наконец, до положения благородной и, что самое главное, богатой девицы. Наутро обе являлись к Снейпу на исповедь, но он, указывая пальцем на Гермиону, бормотал: «Это дикая кошка, злобный дух. Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора», и прятался в своей келье.
Невилл же вообще не понимал, чего от него хотят. Мало того, что он лишний раз боялся открыть забрало и от этого худел прямо на глазах, так от него ещё требовали подвигов на очень странной почве… Зачем нужны какие-то цыганки, если у него есть Тревор?
Рон впал в меланхолию, целыми часами бродил по городу, глазел на местные достопримечательности и в стихотворной форме сетовал на несправедливость бытия. Ну почему все люди, как люди, а он должен «проникаться» с козой? И вообще, зачем нужна коза, если у Невилла есть Тревор?..
И только Гарри не избегал общества несчастной красноглазой козы. Вечерами они взбирались на колокольню Собора, цеплялись за колокола и заводили тоскливую малопонятную мелодию. «Беее», - начинала коза. «Беееель! – подхватывал Гарри, и дальше слова лились уже сами собой – Се у мо ку дире инвенте пур эль…»
К концу третьего вечера таких вот концертов Снейп понял, что если в ближайшее время он не найдёт способ вернуться в милый/родной/любимый/драгоценный (мама, что я говорю!) Хогвартс, то сам спрыгнет с башни Собора, предварительно скинув оттуда своих неподдающихся духу романтической литературы студентов.
Так вот, в этот вечер дуэт козы и звонаря достиг высот такого драматизма, что Снейп впился зубами в подушку, затем, поняв, что кроме него никто положение не исправит, вскочил с постели и выбежал из кельи, полураздетый, обезумевший, с горящим взором. В руках профессор держал Ключ от Красных Врат…
…Гарри и коза возвращались с колокольни в каморку, всё это время служившую юноше спальней, когда услышали какую-то возню и глухое бормотание.
— C’est ocean de passion... Tu vas me detruire… - услышал он тихий шёпот.
— Вот так бы сразу, - отвечал голос ещё тише.
«Горгульи», - подумал Гарри.
«Сам урод», - подумали горгульи.
Гарри прошёл еще немного и вышел на балюстраду Галереи Королей. А затем он сел у края балюстрады, прислонившись спиной к горгулье, ноги его повисли над тёмной бездной, а вторая бездна, ещё более тёмная и необъятная нависла над ним. Гарри закрыл глаза и запрокинул голову, и в этот миг ему показалось, что он летит, подхваченный ветром, летит, а потом падает все ниже, и ниже…

***

Со времени возвращения гриффиндорцев и Снейпа в Хогвартс прошло около недели. За это время в школу уже вернулись и другие студенты, и Дамблдор собрал их на теперь уже заслуженный банкет.
Приключения, пережитые в эту литературную неделю, стали предметом многочисленных разговоров и шуток. Эпопея с Собором Богоматери пересказывалась столько раз, что в ней уже не осталось и доли правды.
Многострадальный Невилл, вернувшийся вместе со шлемом, первым делом попросил избавить его от этого трофея. Шлем смог снять только Дамблдор. По этому случаю Рону сочинил поэму, разошедшуюся большим тиражом среди членов семейства Уизли.
Гермиона так и не дописала эссе по Высшим Зельям, и теперь каждый вечер отправлялась в подземелья к Снейпу на отработку. И ещё у неё появилась дурацкая привычка напевать по-французски. Слова казались Гарри немного знакомыми, но он не мог вспомнить, где он их слышал: «Tu vas me detruire… tu vas me detruire…»
Про слизеринцев говорили, будто бы они побывали в какой-то особо изощрённой литературной реальности, а курировала их МакГонагалл. Гарри очень хотелось сказать Драко что-нибудь этакое про красноглазую козу, но каждый раз при виде Гарри Малфой впадал в тихую истерику, бубнил непонятные слова «фик», «NC» и «слэш», закатывал глаза и картинно падал в обморок. Гарри не совсем понимал, что произошло, ведь Драко был с ними, а, если нет, то кто же тогда был козой?
Мальчик-Который-Пережил-Даже-Литературу попытался обсудить это с Гермионой, но та беспечно отмахнулась.
— Не обращай внимания, - улыбнулась Гермиона. В последнее время на её лице часто появлялась улыбка кота, объевшегося сметаны.
И, хотя юноша не узнал причины малфоевского поведения, он знал следствие. Гарри повернулся в сторону слизеринского стола, обворожительно улыбнулся и помахал Драко рукой. Тот закатил глаза и с тихим стоном сполз под стол.
Гарри ещё не закончил смеяться, когда в зал влетела белая сова с позолоченными перьями. Спикировав над гриффиндорским столом, она скинула послание прямо Гарри на колени. Юноша с нетерпением развернул конверт.
«Милый Гарри! – гласило послание. - Пишу тебе, сидя за кулисами Театра Оперетты, с грустью вспоминая колокольню и две октавы твоего диапазона. Ах, как душевно у тебя получалось… Но что мы всё о прошлом да о прошлом. Кто старое помянет, тому глаз вон… Люц, я пошутил, Люц!
Извини, отвлёкся. О чём это я? Ах, да, приезжай ко мне, милый Гарри. Хор Пожирателей уже выучил арию бродяг. Партия звонаря твоя. Запишем альбом. Поедем с концертами. Вот так, Гарри. Это не добро, и не зло. Это шоу-бизнес. Твой Т.Р.».
Гарри схватился за шрам и с тихим стоном сполз под стол.
— Тишина, - профессор МакГонагалл, улыбаясь, постучала ложкой по пустому кубку. В последнее время у МакГонагалл очень часто появлялась на лице улыбка Моны Лизы. - Тишина.
Студенты притихли. Из-за стола поднялся Дамблдор.
— Рад снова видеть вас в Хогвартсе, дорогие мои, - улыбнулся директор. В последнее время на лице Дамблдора очень часто появлялась улыбка Регины Дубовицкой. - Особенно радует, что все вернулись целыми, невредимыми и, главное, постигшими суть и назначение литературы. Я очень доволен результатами, очень доволен. И я думаю, нам следует расширить подобную практику обучения. Вы знаете, что одно из лучших маггловских достижений – это кино?