Автор: Street girl.

Название: «Убей меня… Нежно…»

Сиквел к “Infatuation”

Фандом: ГП.

Пейринг: Нарцисса/ Бэллатрикс…

Саммари: «Убей меня, убей… Убей… Убей… Нежно… Прикоснись ко мне… Нежно… Прости меня и скажи, что любишь… Тоже… Или просто… Или просто направь мне в грудь палочку, а?!»

Рейтинг: NC-17.

Предупреждение: фэмслэш, инцест, упоминание гета и вообще полный швах со смертью.

Дисклеймер: к сожалению, все принадлежит тому, кому и должно по сути принадлежать, а именно JKR.

 

УБЕЙ МЕНЯ… НЕЖНО…

 

Она… Она появилась в моей жизни. Вновь. Ворвалась, разрушив мосты и укрепления, снеся все на своем пути  все так долго строимые баррикады. Она вернулась. Оттуда. Откуда не возвращаются. Она вернулась оттуда, чтобы мучить меня, истязать, убивать, нестерпимо медленно и хладнокровно… Это стало ее привычным занятием… Пытать меня. Изощренно. Словами. Шпильками. Тонкими намеками. И я видела, как торжествующе блестели ее глаза, когда она видела мое пылающее лицо… Я понимала, что она мстит мне. И месть ее будет долгой. И что она будет мстить мне до тех пор, пока я не сломаюсь и не упаду перед ней. На колени. Она добивалась признания… Но повторить ЭТО еще раз… Сказать ЭТО еще раз ей… И получить в ответ кривую усмешку – нет! – звериный оскал пожелтевших зубов в ответ… Ни за что…

 

И теперь она  была в моем доме. Рядом со мной. Постоянно близко. Очень близко, и я уже перестала ручаться за себя. Я не могла себя контролировать… Не могла… Мерлин, сколько лет прошло… Тринадцать?! Я не видела ее… Или уже четырнадцать?! Да… И до сих пор мне было достаточно лишь одного взгляда для того, чтобы сердце застыло на минуту, а потом продолжило бы колотиться так быстро и с такой силой… И мне будет казаться, что грудная клетка для него слишком, слишком мала…

 

 «Пусть она убьет меня… Ведь смерть… она, в сущности, такая нестрашная… Если тебя убивает любимый человек… Это стоит того… Я охвачена идеей, вероломной мыслью, и просто не могу жить… Привычная маска равнодушия и презрения больно режет мою кожу лица, оставляя на ней уродливые шрамы… А уж про сердце, стиснутое железной, безжалостно холодной рукой, я не говорю… Про царапины на его защитной оболочке, и каждый его удар причиняет невыносимую боль… И мне кажется, что эта самая рука, жестокая и расчетливая, рука ненависти и страха будет сжимать его сильнее и сильнее и до тех пор, пока оно не лопнет в ее стальных тисках… Лопнет – и кровь брызнет во все стороны… И кровь, до этого мерно циркулирующая по моему телу, по венам и артериям, сначала замедлит свой ход, а потом и вовсе, с каждым слабеющим ударом своего «двигателя» будет останавливаться… И остановится… А потом с последней, нестерпимо яркой вспышкой закончит функционирование и мозг…»

 

Я не боюсь смерти в отличие от других… Я не боюсь потерять то, чего не имела… Нормальную жизнь, потому что ее у меня просто не было… Я не боюсь и в этом я и отличаюсь от Лорда, например… Я просто не знаю, что меня ждет после того, как моя душа покинет измученное тело… И я не боюсь, потому что уверена, что там будет лучше… Я знаю…

 

Вновь видеть эмоции на ее изможденном Азкабаном лице… Настоящие человеческие чувства?! Целую палитру, начиная от светло- серых, заканчивая аспидно- черными… Видеть, как каждую такую знакомую черточку, искривляет ненависть, раздражение, злоба, удовольствие, испуг, страх… Видеть, что глаза ее еще не стали теми черными омутами, в которых водятся только черти… Знать, что ее глаза – это не наглухо закрытые черными ставнями окна средневековой темницы. Зарешеченные и без стекла. Знать это, понимать, чувствовать… Но не иметь возможности, не сметь сказать немного, зато по делу… Сказать три самых глупых слова на земле и обнять ее, упросить простить… И объяснить… Постараться, по крайней мере… Я же помню, чем это закончилось в тот, последний раз…

 

 «Убей меня, убей… Убей… Убей… Нежно… Прикоснись ко мне… Нежно… Прости меня и скажи, что любишь… Тоже… Или просто… Или просто направь мне в грудь палочку, а?! Красное дерево, струны драконьей души, тринадцать дюймов – направь ее острие мне в грудь… И произнеси… Слова… Два коротких слова… Заклинание, которое ты так любишь… Отпусти меня, отправь меня в мглу отчаяния и в пасть черной муки тоски… Просто убей… И все…Я ведь тебе не нужна… И в смерти есть некоторая выгода, Бэлла, те плюсы, которых я была лишена при жизни… Может, ты начнешь вспоминать обо мне… Но тогда я буду уже мертва… Как думаешь, ради этого стоит умереть?! Уйти от обязательств, мужа, бросить сына на произвол судьбы?! Поддаться искушению вновь и пойти на поводу у самой страшной, самой безумной, самой роковой ошибки в моей жизни…»

 

А начиналось все крайне просто… Поцелуй… Острожный и ответ… Неожиданный. Без сопротивления. Кто же знал, что неуемное любопытство шестнадцатилетней девчонки превратиться в безумие… Имя которому Бэллатрикс… Кто знал то, что я полюблю ее, глупо, слепо, отчаянно… Полюблю свою собственную сестру… И что это безумие будет преследовать меня годы… Да что там годы – десятилетия… Станет неизменным спутником, тенью, второй кожей… Ехидно  смеющимся голосом в моей голове… Что мне будет казаться – спасения нет, а есть только выход… Трусливое, нагоняющее страх решение… Страшное до дрожи в коленках. Сначала… А потом… Надо просто понять, что жизнь, в общем-то, штука сложная и порой несправедливая. И умереть – дело скорое, легкое и, наверное, безболезненное… Ведь жить значительно труднее, не так ли?!

 

 «Убей… Это ведь так просто… Любыми способами… Лишь бы было не больно… Лишь бы боль, расцветшая пышными розами в моем сознании, прошла сразу, потому что я боюсь ее. Боли. И физической тоже. И сердечной… Я ведь столько лет жила с ней бок – о –бок… страшно даже подумать… Разящая, тупая, острая, ломающая, разрывающая в окровавленные клочья сердце… Такая привычная… Ставшая моим ночным собеседником, заклятой подругой, выслушивающей безмолвно все новости и все горести… Потому что она была всегда со мною радом. Во мне. Постоянно. Стала призраком, чье полупрозрачное, нематериальное тело, а могла видеть, обернувшись… Боль. Что стала свидетельницей, единственной свидетельницей всех моих слез в жесткую подушку и моих ночных метаний по холодной постели. И эту постель было некому согреть. Она видела все и одновременно затмевала все это своей яркой пронзительностью. И глаза тогда заволакивало дымкой, которая потом рассеивалась как туман в лучах предрассветного солнца. Оставляя лишь пустоту и гложущее одиночество. Бесконечную усталость человека, которому было незачем  жить… Незачем. Незачем…

 

Убей. И покончим с этим. С этой пародией, не нужной ни тебе, ни мне. С этой ложью, ставшей барьером между нами. Убей. Ведь смерть – это счастье для умирающего. И умерев, я перестану быть смертной, а значит и слабой… Я исчезну, перенесусь туда, где не был еще никто из людей. Убей. Нежно. И твоя нежность - капелька меда в бескрайнем море желчи и слез… Эта капелька лишь подсластит разочарование. Убей. Ведь умерев, я стану свободной. От дикой животной страсти, которая своей раскаленной кочергой выжгла на моем сердце позорные узоры, напоминающие клеймо рабыни. Рабыни этой страсти, этой любви, этого слепого увлечения, которое загубило мою жизнь, взорвало тот уютный домик, в котором я заперлась на все замки. И теперь на месте этого маленького домика остались сиротливо лежать несколько кирпичей, щедро усыпанных красной пылью. Руины.»

 

Смотреть на ее лицо и осознавать, что можешь вспомнить, представить его отчетливо таким, каким оно было двадцать пять, двадцать, пятнадцать лет назад. Таким, каким его я с жадностью изучила. Все, до последней родинки. Каким оно было перед Азкабаном. Таким, каким я запомнила его тогда, после нашего первого и единственного свидания в тюрьме. Представить пугающе ярко, вспомнить все слова- паразиты, сорвавшиеся с ее губ, ядовитая ухмылка, ирония, горечь в голосе… И те удары, пощечины, рычание, поцелуи… А потом ее ногти, царапавшие мое тело, рвавшие мой костюм… Грязные ругательства… И прощальный взгляд…

 

Осознавать, что теперь она снова далеко от меня, но в то же время еще никогда не была так близко. Что Лорд снова подцепил ее на крючок, на приманку… Что она повелась на его приманку, его лживые обещания… Да, тогда я назвала ее шлюхой… И это правда. Представлять, как он касается ее… Этот змееподобный урод касается моей Бэллы… И невозможность ничего сделать, изменить, отмотать время назад, повернуть его вспять, просто убивала меня…

 

Смотреть, в каком виде, она возвращается с этих «собраний». Это было выше моих сил. Я ненавидела их. Обоих. Его за то, что он посмел отобрать у меня мою Бэллу. Ее за то, что… За все. За то, что она была моей сестрой… За то, что даже после Азкабана она осталась все такой же вызывающе красивой… За то, что она ответила мне тогда, в первый раз. За то, что согласилась продолжить его безумие. За то, что она стала мне необходимой, как вода и воздух. За то, что она стала моей навязчивой мыслью, идеей- фикс… за то, что она так долго мучила меня, издевалась, измывалась, а потом втоптала в грязь, раздавила и мою гордость и чувство собственного достоинства. За что?! За все… За то, что она просто есть. Вот и все.

 

 «Убей меня, убей, убей, убей… Нежно… Это единственный возможный выход. Смерть – миротворец, и только она сумеет примирить нас… Смерть… Она ведь полное уничтожение… И я буду стерта с лица земли, и никто не вспомнит, что когда-то в Великобритании жила я, Нарцисса Малфой, в девичестве Блэк… Просто я не нужна никому… И смерть я жду уже долго… Я прошу тебя, убей, убей… Пожалуйста… Умоляю, заклинанию… Ведь ожидание – яд, и оно гораздо мучительней, чем сама смерть… Убей меня… Нежно… Нежно. Подари мне капельку ласки… Настоящую. А лучше прорви плотину реки нежности, и пусть на меня обрушится ее неконтролируемый поток… Я так хочу, что ласка и нежность, ставшие в нашей жизни недозволенными, вернулись в наши отношения… Сними с них запрет, Бэлла… А потом убей… Убей… Быстро. Не больно. Без грязи. И это будет моим новым шагом в развитии… А из этого мира я просто исчезну и, может, появлюсь в каком-нибудь параллельном… Или в другой галактике… И, может быть, там я встречу тебя… Может быть… А теперь убей… Не мучай меня, неужели слов, мучений, страданий моих недостаточно?! Или тебе просто нравится наблюдать за ними?! Ты получаешь удовольствие от этого, Бэлла?!»

 

Я ведь сильная, правда?! Я всегда была сильной. С виду. И мои гордость и презрение всегда были моей защитной оболочкой. А потом она заставила их исчезнуть… Одним лишь взмахом руки… Ладони с длинными, белыми пальцами… Я ведь сильная и не боюсь умереть, ведь правда?! Я сказала все снова. Я вновь капитулировала. Первой. Я сдалась. Первой. И ничего теперь не остается, кроме как падать и падать дальше… Вниз…

 

Она подошла ко мне. Снова близко. Очень близко. Она была ниже. Опять. Ах, да, проклятые каблуки… И поцеловала меня… Грубо. В кровь кусая губы… И я отвечала ей… С такой же яростью, с таким же остервенением…С такой же горячностью… И Мир, окружающий нас, в тот миг закачался, но, как ни странно, все-таки устоял. Оторвавшись друг от друга, прервав эти ее вкрадчивые исследования пространства моего рта, мы долго не могли отдышаться… Мы глотали воздух так жадно, будто бы спустились оттуда, где этого воздуха не было вообще …

 

 «Убей… Умереть ведь гораздо проще, чем любить. И ненавидеть. Отчаянно и невольно. Убить – это ведь так легко… Что же ты стоишь?! Я прошу тебя… Что ж, жизнь моя отделена от смерти только болезнью – нет! – хроническим заболеванием. Тобою. И смерть – это избавление для меня. И я надеюсь, что, умерев, я перестану, наконец, вспоминать тебя… Что из головы моей выветрятся все слова и все воспоминания… Мерлин, дай мне сил… Покинуть этот чертов жизненный круговорот… И опуститься в эту долгожданную тишину и соль молчания.»

 

Она была похожа на облако. Нежное, небесное и такое манящее своей легкостью. Только я не знала, какое оно было, это облако. Теплое ли, мягкое ли, холодное ли… А может, пышущее влажностью?! Туман ли, призрак ли, пух ли, а может – взбитые сливки?! Она, как ни странно, улыбалась мне. Так, как в юности, как в детстве. Обыкновенной, открытой улыбкой… Или усмешкой?! Плевать… Она, улыбаясь, касалась самых чувствительных мест моего тела… Словно читая мои мысли, прикасалась к моей раскаленной добела коже… Она знала, что делать, как заставить потерять меня контроль, затрагивала самые оголенные, мерцающие в полутьме расстроенные струнки моей души… Своими поцелуями, укусами, засасывая мою кожу, она просто разрывала ее… И кожа лопалась с хрустом, как недоспевший виноград… И оголяла мои нервы, мои мышцы… И кровь заструилась по моим жилам с большей скоростью… Ибо сердце билось в груди пойманной птахой с обрезанными крыльями…

 

И каждое ее такое чувственное прикосновение разжигало во мне огонь, негасимый и бешеный. И мне казалось, что этот огонь изнутри выжжет когда-нибудь меня… Быстро. А потом разнесется и по телу. Ее прикосновения вызывали судороги, и этой самой судорогой намертво сводило мои бедра… И когда она коснулась меня там, на мой рассудок опустилась темная завеса, не вуаль, ибо она была непрозрачной… И потом все чувства накалились, обострились до предела… А потом за какой-то миг исчезли… Просто исчезли и все. И тогда я поняла, что это, должно быть, и есть она, смерть. От руки любимой, которая убила меня нежно… Ласково… Не долгая и мучительная. А быстрая. Но она, этот покой, стоил того, чтобы умирать, ибо за ней наступила новая жизнь. Жизнь без нее. Абсолютное бессмертие.