Временное искусство.

 

Автор: Tasha 911 (tasha911@yandex.ru) & Амброзия (brosia@yandex.ru)

Бета: Witch 

Pairing:  РУ/ДМ, ДМ/ГП, ГП/СС, СС/ЛМ.

Рейтинг: R

Жанр: Angst

Краткое содержание: Любовь у каждого своя.

Дисклеймер: Все не наше, а так жаль!

Посвящение: Witch нашей бете.

      Пожелания относительно размещения: Напишите    одному из авторов.

 

Повесть

Знаете что? Мне нравится один мальчик и, кстати говоря, уже давно. Просто раньше я как-то не задумывался об этом. Он недавно заходил в библиотеку, мы искали одну книгу, вот с тех пор я его никак не могу выкинуть из головы. Это просто какая-то навязчивая идея. Но шансов у меня никаких. Он из другого дома, даже хуже из Слизерина, у него своя компания, наверняка есть девушка, и вообще с чего бы это ему вдруг начать общаться со мной.

В тот же день предложил ему свой справочник по квидичу. Он пообещал зайти завтра вечером. Весь следующий день я чуть ли не летал, навел порядок в своей комнате старосты к его приходу. А пришел он часа на три позже, чем обещал, я уж и не надеялся. Принес мне книгу на обмен. Немного поговорили с ним, скованно, странно. Я не мог насмотреться на него, а он ушел...

Помню, когда увидел его вчера, на нём была белоснежная футболка, облегающая стройное юношеское тело, я просто не мог остаться равнодушным. Такой белоснежный, волосы холодная платина - просто красавчик. Надо было с ним тогда и познакомиться… поближе, тем более что других мыслей кроме как о его красоте с того момента не осталось. Разведал бы ситуацию, если нет, то остались бы врагами. Дурак я. Не умею общаться с людьми.

Забыл сказать, его зовут Драко. Имя классное, а я всегда это пытался отрицать. Оно мне  нравилось, из за своей магии. Серебряный Дракон. Чёрт, зачем я всё это пишу, только бережу рану... Так хочется обнять его, прижать к себе покрепче, и никогда не отпускать, целовать его нежно и, чтобы он был только моим.

Мне иногда бывает очень плохо, потому что он не со мной, а он даже не думает обо мне. Я понимаю, конечно, что это не его вина, он даже представить себе не может, что я по нему сохну.

Не знаю что делать... А время всё идёт, я даже не хочу встретиться с кем-нибудь, хочу быть его целиком...

Почему так в жизни получается, все с кем я встречался, а встречался я только с девушками, не произвели на меня никакого впечатления, но они хотели поддерживать со мной отношения, кроме Гермионы. А вот рядом ходит парень моей мечты и ему на меня просто наплевать. Резковато конечно, но вообще-то это правда.

 Фред и Джордж советуют совратить его, но я на это, наверное, никогда не решусь. Да что там совратить, я с ним заговорить то постесняюсь.

Загадал желание, чтобы Драко вечером ко мне зашёл, мне, почему то показалось, что если он придет, то у нас что-нибудь получится. А потом это просто из головы вылетело. И вдруг вечером стук в дверь,

пошёл дверь открывать и вспомнил своё желание...

К сожалению, оно не сбылось.

Лунная соната

 

Я  помню, как ты появился. Помню, все, что ты говорил мне, и что я отвечал. Помню или  пытаюсь вспомнить, потому что сейчас ты не можешь быть рядом со мной - живой, настоящий. И я с замирающим сердцем ловлю твое дыхание и боюсь закрыть глаза. Потому что боюсь, что открою их и не обнаружу тебя. Боюсь, что все это окажется сном. Боюсь, что ты погиб на этой нелепой войне, а я так и не успел сказать тебе…

А сейчас ты рядом хоть и не со мной и я не могу насмотреться на тебя. Твои глаза, твой взор – они так притягивают меня. Ярчайшие из изумрудов.

Мне хочется запустить свои пальцы в твои волосы, ласкать высокий, едва тронутый морщинами сосредоточенности, юный лоб; погладить твое лицо, слегка коснуться губ, подбородка… и, вот шея, сильные плечи, руки. Я любуюсь тобой, но, потеряв всякие силы смотреть дальше, во снах я дрожащими руками притягиваю твое лицо к себе и, почти умирая от истомы, чувствую своими губами близкое, родное, желанное… Ты слегка покусываешь меня и я ловлю твои губы, язык, вдыхаю твой запах. Какое хрупкое безумие…

Мне хочется продолжить это дальше, ночи абсурдных мечтаний бесконечны, и я целую твою шею, грудь, покрытую негустыми волосами, бугорки сосков. Я продолжаю дальше и вот, пушистая дорожка пересекает маленькую ямочку и приводит меня к тому, что так влекло меня долгие дни. А сейчас и здесь в моих фантазиях ты с любовью отдаешь его мне. Ты смотришь на меня и с улыбкой ждешь, что же я буду делать с этим горячим, пульсирующим чудом.

…Сколько же тебе нужно терпения, чтобы в моих, не совсем умелых действиях рук, губ и языка почувствовать и принять мою благодарность за возможность оказать тебе свою любовь, за минуты, когда ты принадлежишь мне, только мне…

Но вот, ты судорожно сжимаешь мою голову и устремляешься в меня и… Да, это случилось, и ты нежно целуешь меня. Кажется, я плачу и чувствую на своих губах вместе со своими слезами иной, незнакомый мне вкус. Вкус твоей любви, который мне хотелось бы удержать так долго, как только можно. Что будет потом - мне сейчас неважно, важно, что это был ты…мой любимый.

А что дарит мне явь?

Холодное Поттер – Малфой,

И в ответ надменное живущее в крови, но не в сердце полное презрения…

 

Малфой – Поттер.

 

Я так говорю, живу, дышу, и только Мерлин и я знаем что, по сути, это убивает.

 

Портрет

 

Третий месяц, я смотрю и пытаюсь понять, склеив из разрозненных черт единый образ. Третий месяц перед внутренним взором стоит худой и отнюдь не молодой и красивый мужчина с упрямым лбом, узким твердым лицом и жесткими глазами. Глаза жесткие смотрят откуда-то изнутри и буравят маленькими сверлами каждого мимо проходящего. И в тоже время лицо отрешенное и все тело такое пружинистое, собранное для броска. О чем это я? Ах да.

Как определить его, одним словом? Наверное, охотник. Хоть и не похож на охотника… Скорее на убийцу.

Запах смерти, сконцентрированный запах смерти во взгляде, в тонких пальцах. Пятен крови на них не видно, смыты, оттерты до белизны.

Так и я…наверно после победы становлюсь все менее агрессивным и наивным. К чему? Столько уже пережито…а все в сказки верю. Наверно дождь так действует….Дождь Дождь…

Смоет все следы…

Все дождь и дождь. Уж скоро лето…несколько дней, а все дождь и дождь. Или это скрытая тоска в душе выплакивается через погоду? А может просто так надо, что был дождь и только дождь? Стены мокрые в серых подтеках, все страшнее и страшнее выглядят. Смотреть не хочется.

Кто-то  нюхал воздух и смотрел вниз. Нет ли там цели? Цели не было.

Запах гниющих водорослей, маленькие сине-зеленые водоросли, гниют и запах йода тонким поветрием в правую ноздрю. Левая не дышит, сломана в бою.

Хотелось бы, подобно Данте сказать, «Пройдя свой путь до половины, я очутился в сумрачном лесу», но путь мой, надеюсь, еще не на половине, и оказался я не в буреломе.

 Почему  я вспомнил Чоу? Попытка номер «раз», да подзадержался я с невоплощенными фантазиями. Запах соевого соуса, чуть горьковатый с привкусом нежности и кажется сандала. А как пахнет сандал? Не помню.

Хотя как сказать, беда ли это или еще один пройденный кусочек большого пути? Ну да бог с ним, дело было за малым, надо было как всегда – обоять, очаровать и в конечном итоге трахнуть. Потом, можно было сделать скорбное лицо, сказать «прости, родная, но я не один, и бросить свою подругу ради тебя не могу». Благими намерениями дорога сами знаете куда вымощена. Вот и покатились мы именно в это место, и хорошо так катились, со свистом! Тока пыль столбом и сугробы по сторонам.

Запах. Резкий запах, не приятный уже сейчас, и тогда, но тогда можно было забыть, просто хотелось.

Чоу показалась хорошей собеседницей. Воспринимала она мир через звуки. Кто-то через краски, кто через форму слов, я, например, через запахи и образы, а она через звуки. Не через суть слов, а именно через звуки. Было забавно.

Запах секса густой острый запах вдруг выбивающейся из пор.

Первая встреча. Привет - привет. А я вот такой, а я вот такая, а у меня вот чего есть, а у меня совочек больше. А зато, а зато у меня куличики больше получаются вот! Ну, сами понимаете.

Достаточно высокий лоб, прямые длинные, черные волосы до плеч. Чуть ниже меня. Большие и широко раскрытые карие глаза. Симпатичен восток, ой экзотичен. Тонкий нос,  чувственные губы со слегка опущенными уголками. На левой щеке из-под крыла носа небольшая, короткая складка. И тогда меня поразила мысль, а ведь похожа чем-то, но все одно подделка.

 Кто сейчас ворошит твои волосы, Чу? Кто будет следующей твоей победой? А победой ли? Да нет просто еще один поворот…с изгибом. Такая, блин, извилистая дорожка с пригорочками и ямочками.

Знаешь Чоу,…я много страдал в детстве, сейчас не хочу, никто не требовал от меня любви, и теперь я от нее прячусь, закрываюсь.

Запах обиды, запах ножа, корявый рыжий запах с провалами к белому металлу.

Я, что, себя на помойке нашел? Да нет, Чоу, ну ты не понимаешь, вчера было вчера, завтра будет завтра. А сейчас это сейчас. Плохо мне, Чоу. И вчера было плохо и сейчас плохо.

Да ладно тебе, - скажешь ты. - Все ты накручиваешь, сам себя драматизируешь.

Вот смотрю в твои глаза, а они недостаточно черные. Не понимаешь? С тобой было бы все правильно и понятно, но ты не пахнешь, сырость и смертью, а он пахнет.

Чоу, мне все равно, если ты там с кем-то, а вот о нем  я не хочу этого знать! А почему? А просто не хочу знать и все. Запах измены, чужая туалетная вода от неухоженных волос. Да брось! Как это ничего не было! Было! Запах осознание, шаги от частности к единому образу! А что теперь? Чужой запах, все чужое! Не пахнет смертью и немолодым сухим телом. Не пахнет сыростью. Чужой запах.

Запах моей тоски.

Окно открыть? Сквозняк? Что? Весна!

 

Демон, зло рок. Молчите, циники я рисую чужого ангела. Да в нем больше копоти, чем чистоты, но если вы будете долго смотреть в его темные, необъятные глаза вы увидите звезды. Это ли не любовь Чоу? Скажи что это не она, потому что иначе я не знаю, куда идти дольше…

Балет

Эта была ночь моего так называемого посвящения в ряды, таки же одиноких негодяев.

 Ритуальные убийства, с обязательным банкетом и оргией в финале, и вот я уже сежу один в библиотеке сижу, не прислушиваясь к пьяным выкрикам в коридорах замка.

Он тихо вошел и сел в кресло напротив. Мы минут с пятнадцать - двадцать сидели молча. Смотрели в окно. Иногда, сам того не желая, я менял сосредоточение взгляда и рассматривал отражение лица самого прекрасного из тех кто стоял у трона Воландеморта, недоумевая что он то здесь забыл. Почему я на него смотрел? Наверное, потому, что мне всегда нравилось наблюдать за красивым, что бы оно при этом из себя не являло, без всяких побуждений.

И вдруг, я поймал его взгляд. Думал случайность, но потом, ещё раз проверив, убедился, что и он на меня смотрит. Между нами началась игра в перегляды.

Почему он на меня смотрел? Если бы на его месте был кто-либо другой, то моя реакция была бы совершенно иной. Я бы чувствовал себя не в своей тарелке, может быть, опасался или раздражался. Но когда он смотрел - я не напрягался. В его взгляде, то проявлявшимся на фоне чёрного окна, то исчезавшем я видел интерес... И грусть.  Что может быть у человека в его возрасте, что бы глаза так смотрели на других людей? Первая неудачная любовь? Смерть близкого человека?

Он взмахнул палочкой, в воздухе зазвучали аккорды Баха. Он ухмыльнулся, глядя на мое удивление.

- Грубоватая, рваная мелодия, но тем и прекрасна. Хотя, почему грубая? Даже на меня действуют каноны. Нет, не грубая. Она нежна.... По-своему...

Потом он долго молчал. Ничего не говорил. И в наступившей тишине между нами я ощутил прорывающуюся необъяснимую мной силу, буквально натягивающую нервы.

 Почему мы здесь? Он хищник. Их можно встретить немало. Одни менее опасны, другие более. В них действительно есть что - то не человеческое. Одни холодны. Другие - просто мародеры. Им только скажи, что у тебя есть. И они тут же это растащат под улюлюканье. Мне же - холодно. Я устал бояться людей.  Раньше мне было труднее. Больнее. Не только душевно. Телесно тоже.

- Скажите, Вы в бога верите? – Спросил я.

- Нет.

- Я тоже. Хотя знаю - он есть, но ему, наверное, доставляет удовольствие поражать таких как я. Христианство отвергает реенкарнацию, поэтому, нас он создаёт не для исправления ошибок, а для удовлетворения собственных амбиций. Он жесток. Думает, что на нас продемонстрирует свое величие и силу для других. Для тех, кто избран в рай. А мы - всего лишь рабочий материал.

- Вы верили в Бога? – спросил он.

- Когда-то. Он был у меня единственным спасением. Хотя нет. Я думал, что он у меня единственное спасение. Но нельзя вынести молчание неба, когда насилуют твоё тело и душу. Оно даёт тебе несопоставимые черты и заставляет ненавидеть их, но запрещает от них избавиться. Зачем так?

Я молчал. Я не знал, что еще сказать. Да и не надо было говорить ничего. Но мне хотелось, чтобы он понял. У меня возникло чувство, что он сейчас должен сказать что-то очень важное, и в этот момент, я услышал, насколько сильная стояла тишина, только часы, отсчитывающие последние секунды. Я даже оглянулся. Но нет, где-то шло веселье. Никому до нас не было дела.

- В четырнадцать лет я понял свою особенность. Отец был в ярости. Наследник знатного рода растет, голубым. Ужас! До родителей дошло, что я... проводил время с мужчиной, вернее, с мальчиком, но он был для меня первым мужчиной... Моей первой любовью стал старшеклассник. Его звали..., а в прочим не важно. Парень из простой,  семьи, но у него было намного больше статности, воспитанности и человечности, чем у выходцев из аристократии. Однако, он был геем. Такое же затравленное существо, как и я, только он не скрывал этого. Не случайно я подчеркнул его происхождение. Бытует мнение, что голубыми становятся в богатых семьях, где больше свобод и средств проводить время. Это стереотип. Проведение ли, бог - оно не делает исключения никому. Познакомились мы с ним случайно. Его били за квидичным полем. Просто так. Издевались. Потом оставили, когда прозвенел звонок на урок. Знаете, дико смотреть, когда весёлые ребята и девчонки бегут со звонким смехом на урок, а в кустах лежит ими растоптанное существо…. - Я подошёл, помог ему встать и отвёл в туалет смыть кровь. Вот такая, романтика из жизни сексуальных меньшинств.

Я видел, он специально говорил громко и зло, чтоб сдержать горечь.

-Тогда мы поняли, что будем вместе. Наши отношения продолжались всего чуть больше полугода. Поздняя осень, зима и весна. В конце весны всё закончилось. Мои родители узнали и заплатили его родителям, что бы те перевили его в другую школу. Была ли это любовь - не знаю. Странное чувство. Мы спасали себя. Наша... связь случилась весной, в последние недели перед его отъездом. Тогда я первый раз решился подпустить его к себе ближе, чем мы были до этого. Он был нежным и заботливым любовником. Произошло это после того, как родители узнали, что мы проводим время вместе. Мы понимали, что расстаёмся навсегда и вряд ли найдём скоро замену.

Он смолк. Его взгляд оторвался от окна и вернулся ко мне.

Тут Люциус держал паузу. Такая пауза обычно ставиться в музыкальном произведении, когда должна ударить гроза. Затишье перед бурей, и оно давило сильней, чем предыдущий раз.

Я поймал его за руку и прижал её к столу. Сильно прижал. Люциус замер и уставился на меня. Всего лишь несколько минут я держал его за руку с тонкими пальцами и подстриженными ногтями, и чувствовал её ухоженную девичью мягкость... Его рука была холодной, нервно дрожала...

…я хотел вернуться к разговору, но не смог: моя рука по прежнему сжимала его. Наши взгляды снова встретились. В его глазах я читал удивление, смущение, и... он говорил: зачем тебе это?

Я забылся. Сочувствие, сопереживание, какие - то личные воспоминания нахлынули на меня, и я был под их воздействием. Мне хотелось поддержать его, успокоить, но по взгляду я понял - он не хочет Такого сочувствия. Оно для него было бы дешёвым.

Люциус не одёрнул руку. Убрал медленно, лишь лёгкими намёками предлагая мне отпустить его: слегка пошевелил пальцами, потянул кисть...

Наверное, он, думал я, разуверился во мне, как в человеке, который способен его понять. Я ведь был всего лишь закомплексованный натурал, который выслушал его, посочувствовал. И только. Мне его не понять. Не понять его боль. Перед собой стоило признаться: я видел его как нечто иное. При разговоре я совсем об этом забыл и поэтому тогда,  так долго держал его за руку.

Я не ушёл. Сидел на прежнем месте, уставившись в окно.

- Я думал, ты уйдешь, - сказал он.

Его рука, лежавшая на столе вздрогнула. Неуверенно, он протянул её мне. В движении теперь чувствовалась так не свойственная этому красивому человеку боязнь.

Мы пожали друг другу и снова, как тогда, задержались. Теперь осознанно. Не отводя глаз, не стесняясь, не боясь... И вот в этот момент я ощутил, что держу за руку человека, который на дороге жизни протянул её мне, вытянул меня из потока...

Мы были близки, но и далеки одновременно. Между нами не может быть ничего и никогда. Он  ... не захочет, я не смогу. Большего эротизма, чем обнажённая душа не существует. Только от этого эротизма хочется кричать и прыгать на острые кромки разбитого окна, в надежде, что есть ещё что-то, что больнее, чем касание к такой душе.

Я поднялся. Он тоже. Я не хотел отпускать его. Идти дальше с ним. Просто идти. Держать за руку и говорить: я здесь. Ничего более.

Жизнь сложна и нелепа, если бы мы могли седеть в той библиотеки вечно, по-моему это и было бы моим представлением о счастье.

Но расставание было неминуемо, наши пути были разными, его дороги привел его в конечном итоге в палату в Святого Мунго, где он существует, дыша но, не чувствуя, а мои превратил меня в отрешенного циника способного переживать только свои воспоминания. Иногда кажется, что это меня Дименторы лишили души, потому что он и был этой самой душою, любовью за самой гранью любви, величиной постоянной. И я мог чувствовать пока чувствовал он и я дышу пока он дышит….

 

Конец.