Глава 25. «Жить тобою»

– Господа, все выходим вон… Давайте-давайте… Массово отступаем в коридор…

Первое, что услышал Северус, придя в себя, был командный тон Драко Малфоя… Потом… К его щеке прижималась мягкая, мокрая от слез, детская щечка, и сильные руки, обнимавшие его и мальчика, только сжали их в один невообразимый ком.

И это было…

– Никогда, никогда больше не смейте меня так пугать… – тихий всхлип…

Он действительно растерялся, не зная, что ответить, но в этот момент чертовски правильно утонул… В глазах Гарри, бездонных, взволнованных и невероятно счастливых. В его губах, невкусных, пахнувших лекарствами, сухих из-за заживших трещинок… склонившихся к нему… Они ничего не давали… Больше нет… Просто пили его, Северуса… Бесстыже… Поверх склоненной головы… его, Поттера… нет, их сына, и было так просто, так чудесно от того, что все просто живы…

– Я вот не знаю, убить мне Рона или расцеловать за то, что он притащил сюда Джейми…

Мягкий лукавый взгляд Гарри… Северус невольно улыбнулся.

– Что его сподвигло, и где мы? Я как-то выпал из жизни на… А кстати, на сколько?

– Без меня – на четыре часа и со мною – еще на восемь, если хоть немного верить людям, которые называют себя нашими друзьями. Мы сейчас в Святого Мунго, и я чертовски мечтаю как можно скорее убраться отсюда.

– Отцу нельзя, – Джейми перестал плакать, – колдомедик сказал, минимум неделя постельного режима…

И снова то же тепло…

– Ну, постельный режим мы ему и дома обеспечим, а Поппи присмотрит… Или… Тут есть одна дама… Классно привязывает к кровати – думаю, не нанять ли ее в сиделки.

Странно и правильно, Гарри взял его ладонь и беззастенчиво поцеловал на глазах Джейми, и в этом не было ничего… Или… Их чувства переступили порог смущения, просто они стали их миром, в котором вроде как уже можно жить… И ничего не прятать, или… Черт, как он запутался…

– Что случилось? – Правильный вопрос: он позволял ему чувствовать себя увереннее…

– Проклятье случилось – Reexistio terrifae anima…

– Гм. Диего не откажешь в изобретательности. Я, если честно, не успел понять, какое…

– Но закрыл меня собой.

Он ответил честно:

– Другого было не дано, я прикрыл бы тебя и от Авады…

– Почему ты не использовал свое зелье?

Пальцы Северуса скользнули по сухим губам Гарри.

– Потому что я действительно готов был умереть ради тебя, если бы вопрос встал слишком остро. Невилл воспользовался бы ситуацией и вытащил бы тебя. Именно поэтому я так грубо ломился через их защиту, чтобы они не заметили еще одного визитера и…

– Тихо… – Гарри прижал палец к его губам. – Ты сделал для меня намного больше. Не просто готов был умереть, ты ради меня выжил… Но я не хочу говорить об этом…

– Reexistio terrifae anima… – задумчиво повторил Северус. – И я до сих пор жив… Значит ли это?..

Гарри улыбнулся.

– Ничего не значит… Твои мысли, чувства – все, через что я прошел, принадлежат тебе… Они останутся с тобой, потому что ни у кого больше нет на них права, даже у меня… Но выбор был твой и только твой – не думай, что я не сумел оценить его… Там правда хорошо и совсем не больно.

– Только нет тебя… – Северус нежно коснулся его губ, – вас… Он притянул к себе Джеймса.

– Люблю… – прошептал в ответ Гарри.

– Любим, – поправил его Джеймс. – Только никогда больше…

– Да-да, мы поняли.

***
– Можно?

– Да.

– Нет.

– Мистер Уизли, я не рекомендовал бы вам заходить – Гарри еще не решил, чего больше хочет: отблагодарить вас или наложить что-то вроде Reexistio terrifae anima или даже Авады.

– Тогда я в дверях постою, – ухмыльнулся Рон. – Если все в порядке, я могу увести Джейми обратно в школу.

– Нет, думаю, домой мы отправимся все вместе. – Северус не смог устоять перед умоляющим взглядом карих глаз.

– Ладно, тогда я, пожалуй, пойду навещу Лиз.

– Лиз? А что с ней? – взволнованно спросил Гарри.

– Перестаралась малость. Множественные ушибы, но жить будет. А ругаться так уже начала.

– Что произошло на кладбище?

Гарри смущенно покраснел.

– Да… Как все прошло? А то я даже не спросил…

– Мы все понимаем, Гарри, тебе было не до того, ну так я уже могу войти или мне все еще грозит до самой смерти переживать шок при воспоминании о том, какую парадную мантию мать купила мне на четвертом курсе?

Поттер рассмеялся, теснее прижимаясь к Северусу.

– Ладно, входи.

Рон шагнул в комнату, наколдовал себе стул у кровати и опустился на него.

– Докладываю. Мы оказались на фамильном кладбище Малфоев, я изображал Драко, старался поменьше говорить, выглядеть подавленным… Что, впрочем, было совсем не сложно, учитывая обстоятельства… Все уже шло к концу, когда в меня ударила Авада, считайте, что ваше зелье прошло проверку на людях, – улыбнулся Рон. – Видимо, роль Малфоя мне удалась, и я решил доиграть ее до конца, упал и притворился мертвым. Все бросились в ту сторону, откуда полетело заклятье. Оказалось, на кладбище вел подземный ход, начинающийся из часовни неподалеку, о котором не знал даже Драко, им Пенси и воспользовалась. Первым в тоннель нырнула Лиз, видимо, она побоялась, что та сможет уйти, и запустила ей вслед Супефаем. Но переборщила…

– Что значит «переборщила»? – спросил Гарри.

Северус решил пояснить:

– Ну, у Лиз одна проблема еще с детства: в гневе она не может контролировать свою силу, и ее заклятья по разрушительной мощи сопоставимы разве что с зельями Лонгботтома. Ее из-за этого по окончанию школы не приняли во Французскую академию авроров. Она, помнится, обиделась и решила в отместку вступить на путь преступности, но там у нее тоже не сложилось, стоило потерять хоть на минуту контроль, и простым Ассио она могла выдернуть из земли и призвать к себе Эйфелеву башню. Такие оплошности не могли оставаться незамеченными, поэтому она решила, пока не загремела в тюрьму, переехать в Англию, по максимуму отказаться от магии и творить свои темные делишки магловскими средствами. И, хотя преступными они были весьма незначительно, Малфой никогда не будет до конца Малфоем, если на досуге не станет развлекать себя хотя бы мелкой контрабандой.

– Я знал, что ты такого высокого мнения о моем генофонде, Северус, – уже умывшийся и идеально причесанный Драко засунул голову в приоткрытую дверь. – Войти можно?

– Давай, – смирился Снейп…

– Я тут с Герм.

– Давай сюда и Гермиону, – улыбнулся Гарри.

***
– …Конечно, Уизли был ужасен, и как Пенси его не раскусила, я понятия не имею. Но хуже всего, конечно, повела себя Лиз. Я же велел ей не колдовать в моем присутствии! Короче, шарахнуло так… Хорошо, мы с Гермионой не успели даже по лестнице спуститься. Потолок в подземном ходе обвалился, к счастью, не полностью, мы полчаса разбирали завал, пока не нашли кузину. Она даже не сняла плащ-невидимку, когда бросилась в погоню. Пенси нашли еще через некоторое время. Ей повезло меньше, заклятие ушло в ее сторону, и, как вы понимаете, там мало что осталось, хотя меня это абсолютно не расстраивает.

– Опознать можно?
– Да, никаких сомнений – это Пенси. Когда разобрали оставшуюся часть прохода, нашли ее приготовленные вещи. Как понимаешь, ни умирать, ни к Люциусу она не собиралась, там были украденные драгоценности и портоключ, мы не сразу поняли, что это именно он, и в итоге один из авроров оказался в Бразилии, когда он сработал. Это он пояснил уже аппарировав обратно.

– Перемещения с помощью портоключа отследить сложнее, чем аппарацию… – Снейп усмехнулся. – Умная была женщина, немного чокнутая, не в меру мстительная, но умная… Жаль, что мы, наверное, никогда не узнаем, что же ею, в конечном итоге, двигало.

Драко пожал плечами.

– А мне это, собственно, неинтересно, я никогда не прощу ей убийство моего ребенка.

– Но как же портоключ? – задумчиво спросил Гарри.

– Какой? – спросил Северус.

– Пенси дала мне портоключ – там, на Маяке. Сказала, он сработает только в случае ее смерти, которая не заставит себя долго ждать, после того как она убьет Малфоя.

– Значит, она просто хотела, чтобы ты подтвердил ее смерть, и он был настроен на что-то другое.

Северус задумчиво посмотрел в окно.

– Может, и так…

***
– Что ты делаешь, ляг немедленно! Тебя отпустили только под мое честное слово, что ты не будешь вставать с постели еще минимум три дня!

Северус отодвинулся в кресле от стола.

– Слушаюсь, доктор Поттер.

– Ну, во-первых, Снейп, а во-вторых, я больше, чем доктор. Я твой муж, - строго ответил Гарри, седлая его колени.

– Он спит?

– Да, наконец-то... Пришлось долго сидеть, пока он не выпустил во сне мою руку. Очень боится, что мы с тобой снова потеряемся где-то вне пространства.

– Нет, мы не станем. Правда, Гарри? – он обнял мужа, прижимая его к себе.

– Истина, Северус…

Они не говорили ни о минувшей ссоре, ни о том, что обоим пришлось пережить... Наверное, время этих объяснений еще придет, а пока… Пока им хотелось просто побыть вместе.
Гарри прижался губами к его губам, обхватил руками шею и закрыл глаза. На его лице было написано такое умиротворение... Северус почувствовал возбуждение... теплое, неяркое, удивительно нежное чувство. От поцелуя? Нет, от того, что это поцелуй Гарри. Живого Гарри… который без остатка принадлежит только ему. Он не хотел размышлять о том, почему наделяет обычное соприкосновение губ некими магическими свойствами близости и единения. И почему для него нет ничего более чарующего, чем вид этого худого, растрепанного, уставшего мужчины? Он часто называл его глупым. А сам, сам-то кто? Влюбился в этого великовозрастного нелогичного мальчишку!

На это потребовалось время... Вроде немного, но на самом деле он понимал, что, наверное, бежал к этому и от этого всю жизнь. К такому вот тихому вечеру, тяжести чужого тела у себя на коленях. Желанию застыть в этом моменте… Любовь в организме не зарождается сразу на клеточном уровне: не прикипаешь мгновенно каждой частичкой к пока еще малознакомому человеку, и не кажется в тот же миг, что он – часть тебя… Трудно просчитать момент, когда именно в процессе общения это происходит, и сейчас он не смог бы назвать то мгновение, когда именно влюбился в Гарри… Процесс осознания этого чувства был слишком размытым, но результат обнадеживал.
Он сомкнул руки в объятии. Жаль, что так нельзя просидеть всю жизнь.
– Открой глаза, Гарри.
– Не хочу.
– Почему?
– Потому что я хочу, чтобы это длилось и длилось, так что подожди, дай мне украсть еще секундочку.
Он снова поцеловал Северуса…
– Открывай. Я смогу предложить тебе не менее приятные мгновенья.
– Не хочу открывать глаза, потому что как только я их открою, во мне проснется совесть, и я вспомню, что тебя надо уложить в постель и совсем не за тем, чего мне так хочется.
- Глупости, я себя отлично чувствую...
– Хорошо, но тебе надо соблюдать предписания колдомедиков.
– Хочешь отвертеться от секса? Не выйдет, – он нежно прикусил аккуратное ушко…
– М-м… Искуситель. Как же мне с тобой хорошо.
Северус усмехнулся.
– Богатый опыт…
Гарри засмеялся и нахально укусил Северуса за кончик носа.
– Тоже мне, герой-любовник. Скорее, эмоциональный девственник. И вообще, предупреждаю: я обзавелся огромным самомнением и теперь начну всеми способами заявлять на тебя свои права.
– Зачем?
– Понимаешь, ты у нас пессимист, и с твоим «а что если» я как-то научусь жить. Наверное, в тебе навсегда укоренились защитные рефлексы и ты будешь годами оглядываться по сторонам, ожидая от жизни подвоха… Но… Я так хочу, чтобы наедине со мной ты был просто счастлив… Без оглядки.
– А я хочу, чтобы счастливым был ты… Только я не знаю, что для этого нужно.
Гарри задумался.
– Чтобы Джейми всегда был здоров. Чтобы ты перестал быть трусом…
– Трусом? – Северус удивленно поднял бровь.
– Ну да… Нет, я знаю, что ты у нас самый смелый, самый слизеринский гриффиндорец... Ой!.. – Северус надеялся, что этот укус на ключице останется надолго. – Ладно, понял, но я буду звать тебя трусом, пока тебе не хватит мужества сказать, что ты мой.
– И это все причины моей трусости?
– Да.
– Что ж. Я твой.
Гарри улыбнулся.
– На бис можно?
– Можно. Я твой, и, знаешь, эта ситуация в общем и целом доставляет мне удовольствие.
– Слушал бы и слушал. У нас будет чудесная жизнь.
– Чудесная?
– Конечно, Северус. Я готов читать твои книги, тем более у Джейми вопросов хватит на нас обоих. А ты иногда станешь ходить с нами в магловское кино…
– И?
– Давай торговаться дальше: это же весело!
– Почему нет, – оживление Гарри делало приятной эту глупую игру в серьезные планы на будущее. – Я таскаю вас по театрам, в музеи, на выставки...
– Хорошо. Взамен требую квиддичные матчи по субботам!
– О нет.
– Да.
– Хорошо, за это поплатишься оперой!
– Звучит ужасно, но я согласен, – с этими словами Гарри снова его поцеловал.
А он это может… Смотреть на мир широко открытыми глазами своего мужа. И этот взгляд через призму жизненного опыта рассчитывал, что, в общем-то, нет ничего невозможного в построении модели счастливого мира по методу Гарри Поттера. И, наверное, у них все в итоге получится… Не то что бы он вот так сразу перестал сомневаться, но в том, чтобы жить и наслаждаться жизнью такой, какая она сейчас, именно текущим мгновением, ничего не загадывая, есть своя прелесть. Северус Снейп – человек, у которого для любой ситуации всегда имелся более или менее подходящий план, улыбнулся, выкидывая к чертовой матери все свои сценарии, и ответил на поцелуй своего мужа, пребывая в абсолютной уверенности, что благие намерения Гарри по поводу его постельного режима так и останутся всего лишь намереньями. Потому что на это конкретное мгновение у него были куда более захватывающие идеи.

***
Гарри часто вспоминал именно эту ночь с Северусом; ему казалась, что она выжжена на его сердце клеймом на всю жизнь… Именно потому, что больше не было сложностей, запретных тем, вопросов, которые боишься задать, движений, которыми страшишься оттолкнуть. Им больше не владела боязнь, как он будет без Северуса в этом полном всего паршивого мире... Просто не было больше такого мира – и не будет, пока им это нужно. Не вставал вопрос о доминанте, об использовании, о покорности или противостоянии. Все это было настолько неважно – ему просто хотелось непрерывно делать Северусу приятное, чтобы он наслаждался каждой секундой… Просто хотел и все для этого делал. Гарри невыносимо и неописуемо любил и готов был сделать абсолютно всё, что угодно, для него и за него, а лучше всего – вместе с ним... Разве можно описать это чувство, разве должно опоганивать его ярлыками?
...Больше чем два тела, много больше, и проще, и можно было открывать все заново – живой мир без стыда и масок. Мир-откровение, и было что-то совершенное, человечное, в том, чтобы знать, что Северус начинает фыркать, не сдерживая смех, когда ему целуют пупок, потому что до жути боится щекотки именно в этом месте… глупо, но именно из таких глупостей в конечном итоге складывается доверие, и то, как раскрывался для его жадных до этого сокровенного знания рук, губ любимый человек, было, в конечном итоге, самой желанной наградой.
…То, как много можно увидеть в его глазах… Смена выражений – от ненаигранной серьезности к какой-то почти мечтательной задумчивости, нежности, страсти… Слушать его дыхание... сначала спокойное и ровное, потом – горячее и порывистое, ловить губами его стоны, терять контроль… Вспомнить все что, что делал для Северуса в ту ночь… Отдавая себя без остатка и получая взамен все до последней капли – было правильно. Слишком мало общего это имело с обычным сексом, заставляя стыдливо бледнеть даже само слово «любовь», потому что и оно не выдерживало сравнения с тем, что Гарри чувствовал. «Жить тобою»... да, пожалуй, это было правильным определением, и он беспрестанно повторял это Северусу: «Я хочу тобою жить...»
Прошло около часа, а может быть, и больше... а Гарри все не мог уснуть, голова Северуса покоилась у него на животе, и он бережно перебирал мягкие, влажные после душа пряди, вдыхая аромат терпкого табака, который сизой дымкой повис в комнате… Он спал... Спокойно и невозмутимо, как ребенок, наигравшийся за день и неимоверно уставший...
– Я хочу тобой жить, – тихонько повторил Гарри и добавил, давая себе обещание: – И только так я жить и буду.

***
«Кого еще черт принес в такую рань?» – Северус надел халат и тихонько выбрался из постели, стараясь не разбудить еще спящего Гарри. Вышел в гостиную. Открыл дверь.

– Вот, конвоировал, – Невилл посторонился, пропуская в комнату Диего. – Во-первых, я не знаю, как ты решишь с ним поступить после случившегося, а во-вторых, он замучил меня просьбами увидеться с тобой с того момента, как я увел его из больницы. Всю ночь истерики закатывал.

– Он, что, был у тебя?

Невилл пожал плечами.

– А что, мне его нужно было в аврориат тащить? Я же не знал, что именно ты пообещал его сестре и как твои обещания в итоге изменились. Ну, взял с собой в гостиницу, утром вот привел...

– Ну входи.

Диего шагнул в комнату, выглядел он неважно, черные круги под глазами, синяк на скуле, перепачканная кровью одежда.

– Ты на нем что, удары отрабатывал?

– Да нет, просто когда он в тебя пульнул этой дрянью, а потом вы с Гарри еще и исчезли, я решил допросить его, что за чертовщина творится, а он был какой-то невменяемый – вот и прошлось парой затрещин привести его в чувство... перестарался немного – нос сломал. Заставил, правда, вчера залечить какого-то колдомедика: жалко, все-таки, такую красоту портить.

– Невилл? Чего тебе жалко? – Северус вопросительно изогнул бровь.

Лонгботтом перешел на тихий шепот:

– Ты с ним все же давай полегче… Мерзавец, конечно, но ему, похоже, тоже очень плохо, хочешь сдать аврорам – сдавай, не мучь попусту, – уже громче он добавил: – Так, палочку я у этого маньяка недоделанного отобрал, так что, поскольку он просил оставить его наедине с тобой, я удаляюсь… Если что, я тут по близости поброжу.

Северус решил, что ему почудилось, когда, прежде чем выйти, Невилл бросил на Диего встревоженный взгляд. А впрочем… Он устал изумляться себе, откуда уж тут взяться пониманию окружающих?

Он обернулся к Кавадросу, тот стоял посреди комнаты, опустив глаза к полу.

– Ты его любишь?

Северус подошел к креслу и сел, скрестив на груди руки.

– Да.

Диего кивнул, словно каким-то своим мыслям.

– Это хорошо. Потому что он тебя очень. Сильнее чем я, но я и не умел больше, для меня и этой-то любви оказалось слишком много, потому что я совершенно не знал, как с нею жить. А он, похоже, знает. Тебе будет хорошо с ним.

– Это все, что ты хотел мне сказать?

Диего покачал головой и впервые взглянул ему в глаза… Это был очень усталый взгляд – больного, растерянного человека.

– Нет, я проститься пришел, и, в общем-то, не важно, что со мною будет дальше, просто я должен тебе сказать то, что, наверное, давно должен был сказать… Я, ты знаешь, гордый человек, мне и сейчас не легко…

– Не говори, – спокойно заметил Северус. – Между нами изменить словами вряд ли что-то возможно.

– Нет, я скажу, я должен… Не ради чего-то, для себя, – потому что так будет правильно. Я очень тебя люблю… И любил… мне казалось, что я готов на все, чтобы сохранить это чувство. Дело не в том, что ты меня… не любил… Не в азарте… Мне просто очень нравилось испытывать к тебе сильные чувства, было хорошо – с тобой, с ними... только слишком тревожно. Мне становилось невыносимо тоскливо при мысли, что я хоть на мгновение останусь один… Без тебя. Я не привык быть один, всегда боялся одиночества, а ты любил его, но и со мною тебе нравилось быть. Ты, знаешь ли, вообще очень таинственный человек и сильный… Я черпал, как казалось, в тебе эту силу, по сути, оттачивая не те качества… Хотя нет, я лгу. Мне нравились твои защитные рефлексы, твоя манера нападать, я подражал им, они стали синонимом власти над тобой, мне казалось, что если я стану сильнее тебя, циничнее, бездушнее, ты меня полюбишь. Ведь ты не мог полюбить неравного? Более слабого? Нет, не отвечай, я сам знаю ответ, мог.

– Ты заблуждаешься, если считаешь, что Гарри – слабый человек. Просто он силен в тех вещах, в которых я ничего не смыслю.

– Не надо, – попросил Диего. – Не будем говорить о нем, потому что даже сейчас для меня это не слишком приятная тема. И когда я слышу, каким голосом ты произносишь его имя… Я просто не хочу ненавидеть его дольше: я устал ненавидеть. Когда я узнал, что он влюблен в тебя… Это казалось мне жутко неправильным, оскорбительным… Я думал, как он посмел, он, недостойный даже твоего уважения, бросить взгляд на то, что принадлежит мне. Наверное, в этот момент я счел, что должен доказать себе – не тебе – что мои чувства способны пробить любую стену, что я действительно готов ради тебя на все… Я не стану приносить извинения за свои поступки… Это было бы нечестно, потому что я раскаиваюсь только в том, что вследствие их потерял тебя. То, что ты женился на Поттере… Наверное, объяснить это труднее всего. Моё сердце завопило от боли… Я не мог ее сдержать... помутнело в глазах… Я вначале даже ничего не понял, но сердце осознало это раньше, чем сознание… и не выдержало… Может, мне и удалось сохранить лицо, у меня был хороший учитель... – Диего горько усмехнулся. – Но что-то внутри так и осталось кровоточащей раной... А когда ум осознал это, то весь организм скорчился в комок, переполненный простой и, по крайней мере, понятной злостью на него... на весь мир… Даже на тебя. Внутри меня нарастала непреодолимая ничем буря; кровь выскакивала из висков.. разрывая сосуды.. сердцу хотелось вовсю кричать нечеловеческим голосом сумасбродные фразы… Я не понимал, что делается, не контролировал себя... эгоист... безусловно, но это было не то... вовсе не то... всё внутри бурлило до помутнения сознания обжигающим пламенем... И так хотелось, чтобы стало снова небольно, и я планировал, как избавиться от этого. Мечтал, что убью его и снова обрету покой рядом с тобой, буду сильным, как прежде… Не то чтобы в душе не закрадывалось сомнение, что ты меня не примешь, – и я тогда в своих фантазиях награждал тебя всевозможными пытками за упрямство, порою даже лишал жизни, но никогда не додумывал эту мысль до конца, как и не мог принять такую простую истину как то, что, в отличие от меня, его ты любишь… Не думал, что такое возможно. Во мне уже дико, вовсю, хохотала зловещая мрачнейшая мгла… Вот только когда мое проклятье действительно попала в тебя…Ты... Сам выбрал такой путь... отдал себя вместо него, и я со всей отчетливостью понял, что тебя скоро не станет… Все, что я чувствовал до этого, отчаянье, боль, показалось такой незначительной мелочью по сравнению с масштабом этой потери... И мне было уже все равно, чей ты будешь и как я вынужден буду справляться с последствиями твоего выбора… навсегда, не меня… Я отдал бы последнюю каплю крови, чтобы все изменить, и, наверное, умри ты, я умер бы с тобой... на несколько часов это казалось даже желанным, и я ненавидел себя за такое стремление… Но Поттер… Он отнял у меня и это… И я рад, что отнял.
Диего замолчал, глядя на него, стараясь разглядеть что-то в лице Северуса, но, наверное, этого там не было, потому что он опустил глаза в пол.
– Что ж, добавить к сказанному мне больше нечего.
Прощать? Нет, он не был святым и не был Гарри, а потому просто сказал:
– Иди. Я дал твоей кузине слово, что если она поможет мне, то я не стану выдвигать против тебя никаких обвинений. Не будем ничего менять, возвращайся в Испанию и постарайся найти то, что тебе действительно нужно от жизни.
– Ну что ж… – Диего кивнул. – Не думаю, что обрадую кого-то своим визитом. Знаешь, на самом деле я никогда особенно не интересовал своих родителей. Третий ребенок, которого тоже надо обеспечить и от которого нет никакой пользы, поскольку старшие уже успели сделать все возможное для укрепления положения семьи и ее процветания. Думаю, мне не повредит на некоторое время сменить обстановку. Попутешествовать, может быть… Но тебе это, разумеется, неинтересно, так что прощай, Северус.
– Прощай, Диего.
Испанец кивнул и уже направился к дверям, когда в голову Северуса пришла по всем параметрам весьма неплохая идея.
– Насчет смены обстановки…

Диего обернулся.

– Да?

– Южная Америка интересует?

– Мне без разницы.

– Невилл организует исследовательскую лабораторию и набирает в Англии персонал, ему нужен хороший Мастер Зелий, а ты действительно хороший. Если хочешь, я напишу рекомендации в Министерство. Будешь заинтересован, поговори с ним…

Диего кивнул.

– Спасибо. Я подумаю.

Когда за ним закрылась дверь, скрипнула другая, та, что вела в спальню. Северус обернулся.

– Подслушиваем?

Гарри, растрепанный и заспанный, в одних пижамных штанах, беззастенчиво кивнул.

– Угу, я теперь Снейп, нам, Снейпам, можно… Мы ж почти как Малфои, только чуть порядочнее.

– Ты точно нарываешься, – улыбнулся Северус.

Гарри подошел и обнял его.

– Нарываюсь, в данный момент – на утренний поцелуй, возможность вернуть тебя в постель, где, согласно заверениям колдомедиков, тебе самое место и возможность именно там позавтракать.

– Это ни в коем случае, – отрезал Северус, с удовольствием выполняя первую часть пожеланий Гарри. – Я уже говорил, что ненавижу крошки на простынях.

Поттер, которому, похоже, очень нравилось быть Снейпом, ехидно и с нарочитой пошлостью подмигнул.

– А кто говорил о еде, мой сладкий? Я бы с удовольствием отведал тебя.

– Совсем стыд потерял, – констатировал Снейп. – Похоже, мне всерьез придется заняться твоими манерами.

Теперь его супруг скромно потупил глазки.

– Уж займитесь, пожалуйста, господин профессор. Согласен на отработку.

Северус сделал вид, что серьезно размышляет.

– Хорошо, поможешь сегодня Джейми мыть котлы.

– С него что, не сняли взыскание после всех минувших событий?

– Нет, конечно, ты же знаешь, что я не снимаю наказание из-за таких мелочей.

– Мелочей, – Гарри очень натурально изобразил праведный гнев. – Ну ты и гад, знаешь ли!

Северус улыбнулся.

– Знаю.

– Ага, а еще ты сводник.

– Я?!

– Да, причем прирожденный. Сначала всучил Рону Лиз, и он теперь преданно несет вахту у ее палаты, теперь вот сватаешь Диего Невиллу. Только не говори, что ты не знал, что он ему нравится внешне и пакостным, сильно напоминающим тебя характером. Но тут я тебя поддерживаю, Невилл быстро приберет его к рукам и объяснит, что покушение на убийство – не лучшая жизненная позиция.

Северус рассмеялся.

– Невилл – Диего к рукам? Позволь тебе кое-что объяснить, мой наивный супруг. Кавадрос будет холить свою депрессию еще пару недель, и, конечно, сейчас он согласится на первую попавшуюся работу – просто в качестве наложения на себя епитимьи. Потом разберется, что судьба вместо золотой рыбки подсунула ему золотого кита. Получив такую работу и заручившись поддержкой главы проекта, он быстро прикинет, какие выгоды можно получить, имея в своем распоряжении хорошую лабораторию и добившись от Министерства Магии Англии эксклюзивных прав на производство и продажу моего зелья в Испании. И тут он обратит свои синие очи на этого самого главу проекта, разглядит в мистере Лонгботтоме сотни достоинств, которые превзойдут все, которыми располагал, по его мнению, я. Диего тут же без памяти влюбится и начнет ухаживать за своим патроном. Невилла вся это ситуация более чем устроит, и менее чем через год мы получим новую, хорошо организованную ячейку общества, в которой одна сторона будет позволять второй водить себя на шелковом поводке, а вторая, не догадываясь, что все ее достижения могли быть получены изначально, будет ткать этот поводок всю оставшуюся жизнь.

– Северус, это безнравственно! Уверен, Диего тебя любит, и Невиллу еще долго придется…

– Пятьдесят галеонов на то, что я прав… Любить умом и любить сердцем – разные, хотя, зачастую, одинаково сильные вещи. Тебе никогда его не понять, уверен, Невилл еще даже не решится начать ухаживать за Кавадросом, как они уже окажутся в одной постели. Даю им максимум пару месяцев.

– Я вступил в брак с монстром, – возмущенно заметил Гарри. – Нельзя так бездушно спорить о чувствах людей!

Северус кивнул, видимо, ему все же придется считаться с наивностью его мужа.

– Ну прости.

Гарри расхохотался.

– Надул! Пари принимается. А как насчет Лиз и Рона?

– При нерешительности Уизли?.. Это будет долгий флирт.

– А вот и нет. Пятьдесят на то, что они обгонят Невилла и Кавадроса. Хочу вернуть свои деньги.

– Ну и кто тут безнравственен?

– Твой цинизм, мой дорогой, – заразная штука.

***

Он первым делом огляделся. Место было удивительно красивым и мирным… Невысокие яблони, увешанные сочными красными плодами, терпкий запах лета и его красок… Франция всегда его очаровывала, особенно этот край холмов и виноградников, жаркого солнца и молодого вина. Заглянув через невысокую изгородь, он улыбнулся, вспоминая ворчание Гарри этим утром.

– Только врачи позволили ему вставать, как он тут же вчера на целый день пропал, а сегодня куда-то засобирался! Да еще в магловской одежде, и заказал букет у флориста!

– Не ревнуй. Я же сказал, что это не свидание, а деловая встреча, к тому же с женщиной.

– Угу, но цветы зачем на деловую встречу?

– Потому что это особенная женщина.

– Тогда, если она не твоя пожилая родственница, я все равно буду нервничать, к тому же, терпеть не могу, когда чувствую, что ты от меня что-то скрываешь.

– Я все расскажу тебе, когда вернусь.

Он поцеловал мужа в макушку.

– Только это и способно меня утешить. – Гарри не умел слишком долго пребывать в скверном настроении, когда они были наедине. – Все-все расскажешь?

– Обещаю.

– Ладно, тогда мы с Джейми пойдем на поле, надо проверить новые метлы, подправить трибуны, пара скамеек требует замены.

– Вот и займись, а вечером тебе, скорее всего, достанется увлекательная история.

– Очень надеюсь, что без интимных подробностей.

– Гарри!

– Ладно, молчу. Просто от твоих поклонников всегда были одни неприятности.

– От тебя их будет больше всего, за совместную жизнь с таким ревнивым мужем их накопится достаточно.

– Я не ревнивый! – возмутился Гарри. – Просто любого, кто покусится на моего супруга, ждут долгие пытки с летальным исходом.

Не то чтобы все у них было просто, мелкие стычки происходили почти каждый день, слишком разными они были, чтобы беседовать мирно, но это все же скорее забавляло, чем раздражало, и Северус понимал, что время сотрет все еще острые углы, и это произойдет скорее рано, чем поздно.

– Люци, надень немедленно панаму, а то обгоришь! – Он снова посмотрел в сад. Пухленькая молодая женщина приподнялась с шезлонга, отставив в сторону бокал с ледяным коктейлем, и озабоченно посмотрела на светловолосого мальчишку с сачком, возившегося на лужайке перед красивым, увитым виноградной лозой домом.

– Но мам… она все время слетает!

– Горе мое, ну дались тебе эти бабочки!

– Ма… ну красивые же.

– Ладно, любитель прекрасного, только панамку одень, а то ведь сгоришь снова, я тебя только вчера лечила.

– Хорошо.

Он усмехнулся…

– Да, солнце тут яркое для нежной кожи Малфоев, – с этими словами открыл калитку и шагнул в сад.

Женщина подняла широкие поля шляпы, взглянула на него с улыбкой, но настороженно.

– Профессор Северус Снейп и без авроров… – Она заметила букет. – Даже с цветами.

– Не умею говорить комплименты, считайте это моим признанием ваших достоинств, хотя, конечно, я далек от того, чтобы одобрить все ваши поступки.

Пенси взяла цветы.

– Пойдемте в дом. Чаю?

– Только если я сам его заварю…

Она рассмеялась.

– Да, пожалуйста. Люциус, профессор Снейп приехал. Мы будем в доме… И, ради Мерлина, одень панамку.

Мальчик кивнул.

– Здравствуйте, профессор, вы от папы?

Пенси взглянула на него так же вопросительно.

– Ну так как, от его папы?

Он покачал головой.

– Пока нет.

Она обернулась к сыну.

– Нет, Люци, папа сегодня не приедет.

Мальчик кивнул и вернулся к прерванному занятию.

Через светлый, залитый солнцем холл Северус следом за Пенси прошел на расположенную в мансарде кухню. Сверкала начищенными медными боками посуда, на столе в маленькой вазе красовались маргаритки – уютный, невероятно теплый дом, особенно резонирующий с воспоминаниями о чинной череде всегда холодных и чопорных коридорах Малфой-мэнор.

– Вообще-то у меня есть служанка, очень милая старушка, которая обожает посплетничать, но сегодня у нее выходной, так что ваше предложение самому заварить чай весьма кстати. Заварка в левом шкафчике.

Пенси поставила его букет в воду и села у стола.

– Ну, рассказывайте, где я просчиталась.

Северус поставил чайник на плиту.

– В мелочах выходили нестыковки постоянно. Вы очень складно лгали, но я никак не мог избавиться от ощущения, что мы с вами в чем-то очень похожи, поэтому я ставил себя на ваше место и понимал, что полностью та картина, что вы для нас рисовали, никогда до конца не сходилась…

– И все же, как вы меня нашли?

– Довольно просто. Вследствие всех этих малоприятных событий, колдомедики несколько ограничили мою свободу передвижения, но как только вчера мой весьма строптивый супруг с их согласия выпустил меня, наконец, из дома, я весь день посвятил исключительно вашей персоне – точнее, ее опознанию.

– Ну и как мои останки?

– Выглядит очень правдоподобно, тело весьма изуродованное, но, несомненно, ваше, как и одежда и волшебная палочка – не возникло сомнений ни у Авроров, ни даже у вашего мужа. А тут еще пропавшие драгоценности, портоключ в Бразилию – все одно к одному талантливо.

Пенси улыбнулась.

– Спасибо, я старалась. Так как все же вы вычислили, что это не я?

– Ну, во-первых, убийца не опознал в Драко скрывавшегося под оборотным зельем Рона Уизли, думаю, вы бы так не оплошали, а во-вторых, среди ваших вещей не обнаружили волшебную палочку Гарри. Мелочь, конечно, но на ней вы выдали себя окончательно. У меня есть знакомый в отделе надзора за аппарацией – это, конечно, закрытая информация, но все же я узнал, что за полчаса до смерти фальшивой леди Малфой два объекта с помощью этой палочки аппарировали на юг Франции. Я связался с еще одним знакомым – на этот раз французом, он приехал в этот городок и узнал все о его новой обитательнице – одинокой молодой женщине с ребенком.

– Да, вот так рушатся самые гениальные проекты из-за отсутствия должного внимания к мелочам. Что еще вам известно?

Он пожал плечами.

– Много деталей, от вашей нелюбви к собственному имени и отношений с Люциусом Малфоем до темы вашей работы на ТРИТОН по Зельям, но мне все же хотелось бы кое-что уточнить: может, расскажете с самого начала? Мне просто любопытен ход ваших мыслей...

Пенси пожала плечами.

– А собственно, почему нет.

Северус налил чай в две чашки и сел напротив Пенси, она задумчиво закурила любимые сигары.

– Все это началось очень давно, я была маленькой, глупой, в меру восторженной девочкой, у которой был красивый богатый жених, много денег, в перспективе на будущее – богатый замок и море украшений. И все бы ничего, да вот только жених был со мною в лучшем случае вежлив, так что на романтическую сказку я рано перестала рассчитывать, его отец, наоборот, казался очень внимательным, всегда дарил подарки, интересовался моим мнением, говорил комплименты. Так что в том, что со временем я влюбилась в него до беспамятства, не было ничего необычного, вот только никаких иллюзий я на его счет не питала, и вся эта романтика служения Тьме была мне, в общем-то, побоку. Хотя, что спорить, интересно было, как помните, когда я училась на шестом курсе, он сбежал из Азкабана, мои родители предоставили ему убежище, примерно тогда мы стали любовниками. Потом была война, его поймали и казнили, как, впрочем, и мою семью, а я поплакала, открестилась от всего, от чего только могла, и вышла за Драко. Вот тогда-то Люциус снова появился в нашем замке и моей жизни, и он был очень опасен, несмотря на то, что мертв. Портреты шпионили за нами для него, некоторые домовые эльфы втайне признавали только его своим господином. Драко это все быстро надоело, и он изгнал отца в имение. Изображения общих предков развешены во всех владениях Малфоев, а эльфы ухитряются прошмыгнуть даже там, где маги и призраки ограничены в свободе. Один такой, Брик, был когда-то личным слугой Люциуса, он-то и передал мне его приглашение, я подумала, почему нет? Он, знаете ли, умел слушать и выказывать должное сочувствие, а наш брак с Драко с самого начала трещал по швам, в общем, мы часто встречались… Говорили… Я жаловалась ему на жизнь, ну и разыгрывала из себя все ту же влюбленную в него дурочку, а что: Люциусу нравилось, а мне зачем проблемы? Я с ним ссориться не хотела. Когда возникли проблемы с рождением ребенка, именно он подсказал мне обратиться к Вейнсу, и все было нормально, но…

Я даже не сразу заметила, что происходит, так как все это шло на протяжении не одного года.
– О чем вы?
– Этот его эльф, он был моим доверенным лицом, везде путешествовал со мной. Только вот после каждого нашего визита к очередной родне Драко вскоре приходило приглашение на похороны, как только это переросло из случайностей в закономерность, я честно поговорила с Люциусом. Он посвятил меня в детали своего гениального плана по воскрешению, и я поняла, что попала и вариантов выйти сухой из воды у меня не так уж много. Можно было, конечно, поговорить с Драко, но у нас сложились не слишком доверительные отношения, к тому же, несмотря на то, что я подыграла Люциусу и сделала вид, что готова ради него на все, за мной стали следить куда пристальнее и боялась я не только за себя, но и за ребенка.

- Значит, яд готовили не вы.

– Нет, сам Люциус, и довольно давно, он хранился в тайнике в том доме, где заперли его призрак, я узнала о нем, только когда он велел взять флакон для убийцы. В то время у меня была только одна возможность: тянуть время, и очень удачно подвернулся Уизли со своими проблемами и возникший у Драко интерес к его жене. Естественно, я тут же поделилась с Люциусом своим негодованием, и он одобрил мой план устранить Драко за счет Уизли. Торопиться тогда было особенно некуда, еще не всех Малфоев мы успели объездить, а потом… В общем, я не слишком стремилась развеять сомнение Рона насчет того, что не стоит заказывать моего мужа… Хотя буду честной, жизнь Драко волновала меня исключительно потому, что в случае его смерти под удар становился мой сын. Но Люциус начинал настаивать, и я вынуждена была окончательно сломать Уизли и поторопиться с наемником, однако Малфой предупредил меня ни в коем случае не связываться с неким Каином, он якобы имеет какое-то отношение к вам, и, естественно, именно к нему я и обратилась… Яд я подлила, но он же медленный – этот тип успел бы все вам рассказать, если что, а сокрушаться по поводу потери обществом этого человека я бы особо не стала. Вы не представляете, как я была рада, когда вы пришли ко мне и забрали с собой, нас наверняка подслушивали, и я сделала все, чтобы вы не оставили меня в доме: мне не пришлось бы разбираться с Люциусом… Но и за своего сына я очень боялась, поэтому понадеялась на амулет.

– А Дерек Астрикс. Зачем вы его убили?

Пенси покачала головой.

– Хоть под Веритасерумом спросите, я его не убивала. Когда ваше заклятье спало, я стала выбираться через магазин, зацепила случайно какой-то стеклянный стеллаж. Он упал, я спряталась, на грохот прибежал тот старик, увидел среди осколков на полу какую-то вазу, из тех, что стояла на стеллаже, заплакал как ребенок, схватился за сердце – дорогая была, наверное… Потом он весь покраснел, я к нему кинулась, но было поздно: он упал и больше не дышал – проверяла. Поскольку я хотела, чтобы вы продолжали считать меня убийцей, и, по мнению Люциуса, я не имела бы свободы передвижения, то я огрела его по голове подвернувшейся под руку какой-то старинной палицей и аппарировала в замок. Ну, дальше вы все знаете, раз уж упомянули тему моей работы на ТРИТОН.

– «Влияние сложных зелий на магических существ».

Пенси кивнула.

– Ну да, единственный способ спасти моего сына я видела в том, чтобы заставить Люциуса поверить, что мальчик мертв. Мне не составило труда обманом заставить этого домовика Брика выпить Оборотное зелье с волосом моего сына. Его эффект отличается от действия на человека в том, что маг после смерти под Оборотным зельем через положенное время меняет форму на первоначальную. Домовой эльф – существо с несколько иной магией – застывает измененным навсегда. Вы мне тогда балл повысили за то, что я упомянула эту, довольно редкую, информацию, указанную в ограниченном числе источников, помните?

– Я вас хорошо учил.

– Да уж. В общем, я напоила эльфа зельем, отправила сына портоключом в надежное место и разыграла кровавую бойню. Не подумайте, что я была так уж счастлива причинить боль Драко, просто его страдания тоже входили в мой план. Мой муж в гневе, знаете ли, неприятен. Я изучила его хорошо и почти наверняка знала, что он сорвется и прикончит кого-нибудь из эльфов за то, что не пытались меня остановить. Для него они все на одно лицо, а у меня появился бы шанс наврать Люциусу. Теперь, когда мой сын был для него мертв, оставалось умереть мне. Он даже не был расстроен тем, как сложились события, тем более что я пояснила, что прикончила мальчика для того, чтобы убить и Драко во время похорон на кладбище. Про подземный ход я знала давно, церковь недалеко от замка, а кладбище – дальше, за холмами, ну, вы знаете, когда мы с Люциусом были любовниками, он иногда рассказывал о своих безумствах в юности… Когда он говорил матери, что отправляется в церковь, а сам предавался на кладбище греху в компании своих многочисленных подружек… Люциусу моя идея понравилась, но он предпочел обеспечить вам проблемы в день, на который назначат похороны. Я написала письмо Ирме Пинс, мы встретились, и она согласилась заманить Поттера в ловушку, тем более что сама давно вынашивала подобный план, просто была неуверена, что сможет осуществить его в одиночку. Она же предложила взять третьим испанца.

– Тогда почему вы сказали Гарри, что это Ирма нашла вас?
– А почему я подписалась Пенелопой? Хотела привести вас к Малфою. Только он называл меня так. Только он знал и меня и Ирму Пинс. Я, кстати, в свое время сменила имя из сентиментальных соображений, Люциусу нравилось подчеркивать, что только он вправе меня так называть.

– Гарри вы избили тоже из соображений его безопасности?
– Конечно. Вы думаете, я желала нажить себе врага в вашем лице? Во-первых, не избей я его – его бы обездвижили заклятьем… и он не смог бы хотя бы минимально двигаться, чтоб обеспечить себе соприкосновение с портоключом. Мало ли как бы его передвинули, а во-вторых... Это же Поттер, начал бы еще геройствовать, погиб случайно, а потом вы бы меня с того света достали…

– А кто был на кладбище?

– Эрни – эта эльфийка еще меня нянчила, а потом и Люци. Она уже очень старая была, давно просила меня по древнему обряду отрубить ей голову, но когда я все объяснила, она решила, что так даже лучше.

– И все же вы хотели убить Драко. Или нет?

– Нет, думаете, я совсем слепая, глухая и не имею привычки читать переписку своего мужа? Знала я о вашем суперзелье и не сомневалась, что ему ничего не грозит. Вот с завалом совершенно случайно получилось, я в газете прочла. Эрни должна была скрыться с помощью портоключа, а потом ее тело нашли бы где-нибудь в Бразилии. Сейчас на мне убийство одного домового эльфа, а за это полагается максимум штраф. Лишнего, Северус, мне не надо. И бежала я не только от Люциуса. Это мой сын, Драко развелся бы и оставил его себе, просто потому, что он это может, а я люблю его – он ведь, если подумать, только мой.

– Откуда у вас деньги на этот дом?

– Ну, я всегда знала, что рано или поздно он меня бросит, экономила на хозяйственных расходах, продала большую часть украшений, которые достались мне от матери, ими Драко никогда не интересовался.

– И все же вы лукавите, Пенси. Вся эта инсценировка была сделана еще и для того, чтобы ваш сын когда-нибудь получил все после смерти отца. Ведь вы живы, а значит, вступи он в брак с Гермионой, он будет незаконным, как и рожденные в нем дети. Вы правильно заметили, что все, что вы натворили, тянет на не слишком большой срок, а значит, рано или поздно, ваш сын станет единственным наследником.

Она улыбнулась.

– Согласитесь, это было бы приятной компенсацией за мою, в общем-то, отнюдь не безоблачную жизнь. Эта часть плана, как я понимаю, провалилась?

– Да, я поговорю с Малфоем, и все улажу.

– Как?

– Вы, если хотите, можете оставаться мертвой, но это не выход, родной он ему или нет, Драко любит Люца, и он, рано или поздно, спросит вас, где его папа. Я проверю, и, если все правда, в том числе и то, что касается убийства Астрикса, сын останется с вами, и вы получите щедрое содержание в обмен на развод. И Драко даже не убьет вас за то, что вы заставили его пережить, хотя отрицать, что ему очень захочется, я не буду... И мы все уладим с законом, я вам обещаю, согласны?

Она кивнула.

– А знаете, Северус, жаль, что вам совсем не нравятся женщины, я бы отбила вас у Поттера. Из нас вышла бы чертовски умная пара.

Северус улыбнулся.

– Упаси меня Мерлин от такого счастья… И хотя вы, несомненно, задали мне сложную задачу, Пенси, я искренне надеюсь, что видиться впредь мы будем нечасто и станем исключительно вспоминать прошлое, а не затевать очередные интриги. Я становлюсь слишком стар для этого… Покоя хочется…

– Как я вас понимаю. А мне, наверное, очень нужно просто пожить… Не для кого-то – для себя и моего сына, и я так и сделаю. Еще чаю?

– Нет, меня дома ждут.

– Что ж. Это хорошо, что ждут.

– Да, хорошо.

– Мам… – донеслось с улицы. – Посмотри, какие бабочки – я пять штук поймал!

– Вас тоже ждут, Пенси.

Она улыбнулась.

– Похоже на то.

***
– Пикник на квиддичном поле? Оригинально. – Два похожих лица одновременно к нему повернулись.

– Мы землянику едим, – гордо сообщил Джейми, показывая на плетеную корзинку, полную ягод. Нам Хагрид дал.

– Вернее, он себе собрал на наливку, а кто-то у него выпросил, – пояснил Гарри.

Джейми ничуть не смутился.

– Отец, а ты хочешь?

Не то чтобы он любил землянику, но, как когда-то заметил Гарри, ему же ничего не стоит, а кто-то маленький и кареглазый очень радуется.

– Давай.

Северус обреченно опустился на траву.

– Ну, как твоя деловая встреча с букетом?

– Отлично.

– Ей понравились цветы?

– Думаю, да.

Гарри явно пытался скрыть любопытство.

– И что?

– Она сказала, будь я чуть менее убежденным геем, она бы меня у тебя увела.

– Та-ак… – зеленые глаза яростно сверкнули. – И что ты ответил?

– Это так важно, что я сказал, или ты хочешь узнать, что я думаю? Потому что я думаю, что я люблю тебя, а значит, ты можешь не волноваться.

За такой ответ он заработал от Гарри поцелуй.

– Еще бы поменьше таинственности...

– Этого не обещаю.

– Ну почему с тобой так сложно?

– А кто сказал, что будет просто?

Гарри рассмеялся.

– Никто, но мы стараемся.

Северус улыбнулся и поцеловал своего мужа в ответ.

– Точно.

И им было, в общем-то, наплевать на то, что, воспользовавшись тем, что его отцы слишком увлечены друг другом, Джейми постарался побыстрее съесть всю оставшуюся землянику.